Евросоюз изучает правовые пути конфискации заблокированных на Западе российских активов, чтобы использовать их для восстановления Украины. В Европарламенте этим вопросом занимается румынский депутат от группы либералов Влад Георге. Он возглавляет финансируемый Еврокомиссией пилотный проект, который посвящен юридически-экономическим аспектам блокировки и конфискации российских активов и передачи их Украине.

Какие главные юридические и политические препятствия нужно преодолеть, чтобы российские государственные и частные активы смогли начать работать на восстановление Украины? Сколько спрятано российских денег на Западе и как их найти? Об этом Влад Георге рассказал в интервью DW.

DW: Господин Георге, как идет работа над вашим проектом?

Влад Георге: Идея этого проекта состоит в том, чтобы найти законные пути, благодаря которым мы можем конфисковать российские активы, и привлечь к этим поискам лучших независимых правовых экспертов Европы. Они проанализируют все возможные варианты и выберут оптимальное решение. Евросоюз базируется на верховенстве права, поэтому мы должны принимать во внимание законодательную систему ЕС, законодательство более двадцати стран-членов и мнение Европейского суда.

- Когда говорят о заблокированных российских активах, называют сумму в 300 миллиардов евро внешнего валютного резерва Центробанка РФ в странах G7. Однако недавно появилась информация о том, что эта сумма была озвучена самим Центробанком еще до войны и, следовательно, может оказаться значительно ниже. Известны ли реальные объемы заблокированных государственных российских активов?

- Названная вами цифра в 300 млрд евро действительно гипотетическая, реальной суммы российских замороженных активов мы не знаем. Потому что они находятся во многих местах и были вложены в разных формах, ведь речь идет не только о деньгах, но и других видах активов. У нас нет единого публично доступного документа касательно этих средств. Но у нас есть некоторые предположения на этот счет. Исходя из моего общения с разными официальными представителями, вовлеченными в этот процесс, думаю, что 300 миллиардов евро - это более или менее корректная сумма, находящаяся под юрисдикцией стран G7 и ЕС.

- Известно ли местонахождение российских государственных активов?

- Найти государственные российские активы сложно, но возможно. У национальных банков, казначейств и европейских институтов есть эти данные, они должны их иметь для того, чтобы работала система гарантий. И если мы говорим о том, где найти эти активы, то с этим нет проблем, есть проблема с правом их использования. А вот что касается места нахождения частных активов, принадлежащих российским олигархам, их соратникам и людям, скрывающимися за ними, то с этой информацией есть определенные трудности. Здесь есть проблема с банками, главным образом со швейцарскими или действующими под подобными Швейцарии юрисдикциями. Вот там, возможно, могут находиться государственные активы, спрятанные под именами физических лиц. И это очень серьезный вопрос, потому что речь идет не о копейках, а о десятках миллиардов евро.

- На прошлой неделе группа евродепутатов направила письмо Еврокомиссии и Европейскому Совету с запросом о создании единого реестра заблокированных российских активов. То есть до сих пор такого реестра не было?

- Я также подписал это письмо, однако мы пытались делать многое и до него. В течение нескольких последних месяцев мы пытались получить от Еврокомиссии определенную информацию. Первое, что мы просили, - перечень исключений из санкций, сделанных странами. Потому что страны-члены имеют право на такие исключения в некоторых специфических ситуациях. На мой взгляд, нужно проверить этот список, потому что там можно будет увидеть кое-что интересное. У нас этой информации нет, но у Еврокомиссии она должна быть. Но там нам говорят, что хоть у них что-то есть, но это еще не завершено, и поэтому нам ничего не показывают.

Вторая информация, которую мы пытаемся получить - это реестр российских активов. Это важно для Европейской прокуратуры, потому что, учитывая то, как разворачиваются события, она станет тем органом, который начнет судебное преследование лиц, пытающихся обходить санкции, а это в свою очередь станет основанием для конфискации активов этих лиц. Следовательно, реестр этих активов должен быть в распоряжении Европейской прокуратуры. И думаю, такой реестр есть, но мы его не видели. Хотя нам не нужны точные адреса вилл российских олигархов. Я хочу увидеть, сколько этих активов, какого они типа и в чьей юрисдикции находятся.

- Это значит, что любая страна ЕС должна делиться такой информацией?

- У стран уже есть такое обязательство. Они делятся информацией с Еврокомиссией и через рабочие группы в Европейском Совете. С Еврокомиссией еще можно работать, но в Евросовете - сплошная тьма. Они говорят, что нормативные акты не позволяют им делиться этими данными, что, на мой взгляд, не так. Нормативные акты хоть и не разрешают, но и не запрещают этого делать.

- В декабре прошлого года Еврокомиссия предложила гармонизировать уголовную ответственность за нарушение санкций ЕС. Тогда говорилось, что это поможет практическому решению вопроса о конфискации российских активов.

- Это поможет конфисковать только один тип активов, принадлежащих людям, пытающимся обходить санкции. И это отличается от того, что мы стараемся делать. Потому что это очень маленькая доля активов. То есть это предложение Еврокомиссии - первое, и это хорошо, я соглашаюсь. Но нужно сделать больше.

- А какие именно принципиальные правовые шаги еще предстоит сделать?

- Нам нужно инициировать механизм на общеевропейском уровне, который обязал бы страны-члены иметь собственную систему, которая позволит легально решать, что и как конфисковывать. Мы можем создать определенные механизмы на общеевропейском уровне, но есть вещи, которые страны могут делать только самостоятельно. Это нормально и законно. И мы как союз имеем возможность просить страны делать это самостоятельно, то есть сначала общий уровень, а затем национальный. Это очень важный момент, и это должно стать конечным результатом нашего проекта: обязательства для стран-членов иметь собственный правовой механизм конфискации активов, возможно, находящихся за пределами общеевропейских правил.

- Однако для таких решений необходима политическая воля. Вы общаетесь со своими коллегами из разных стран. По вашим ощущениям, в какой из стран ЕС чувствуется больше готовности предпринять необходимые шаги для конфискации российских активов?

- Есть, конечно, страны Балтии, которые всегда впереди по всем подобным вопросам. Но кроме них есть много других стран, которые готовы это сделать. Нам лучше говорить о тех, кто этого делать не хочет. Их меньшинство, но в нашей системе меньшинство может заблокировать многие вещи. Пока это Венгрия, а также Австрия, начавшая в последнее время озвучивать в Евросовете очень странные идеи о войне и России. Это знаки, которые нельзя игнорировать. Думаю, что они делают это пока только для того, чтобы замерить температуру, посмотреть на реакцию других. Эти две страны имеют большую заинтересованность в российских деньгах, нефти и газе. Кроме того, по моему мнению, в этих странах есть коррумпированные политики. А там, где коррупция, Россия запускает свои руки. Является ли их влияние (Венгрии и Австрии. - Ред.) достаточным, чтобы заблокировать что-либо, - я не могу сказать. Но признаки не очень обнадеживающие.

- Конфискация активов Центробанка РФ нуждается в исключении из принципа так называемого международного иммунитета суверенных активов. Реалистично ли, по вашему мнению, принять решение о таком исключении?

- Это то, что мы пытаемся сделать. Сейчас действует система, установленная более ста лет назад, и с ней уже нельзя работать. У нас есть экономисты, которые говорят: если вы снимете иммунитет, вы навредите мировой экономике, потому что больше никто никогда никому не будет доверять. Но уже и так никто никому не доверяет. Кроме того, если этого не сделать, то какой месседж мы  пошлем будущему? Что это нормально просто взять и разрушить страну? Нормально, потому что с твоими капиталами все равно все будет хорошо? Если государственный деятель берется убивать людей и расшатывать мировую экономику, он должен знать, что за это придется заплатить.

- На каком уровне должно приниматься решение об исключении из принципа международного иммунитета суверенных активов?

- На уровне ЕС и его партнеров. Американцы уже поддерживают эту идею. И вообще-то это страны Евросоюза, которые выступают против нее. Я думаю, нам нужно больше работать в этом направлении.

- Когда, по вашему мнению, первые конфискованные российские активы могут быть перечислены на восстановление Украины?

- Согласно моему графику, мы должны сделать первые рабочие шаги в этом году. И, возможно, первый трансфер - в следующем году. Я не говорю о больших суммах, однако это будет уже что-то.

Смотрите также: