Фраза "мы потеряли улицы", прозвучавшая в интервью лидера белорусской оппозиции Светланы Тихановской швейцарскому онлайн-изданию Le Temps, вызвала бурную реакцию общества и СМИ. Некоторые истолковали это заявление как признание поражения протестующих в борьбе с режимом Александра Лукашенко. DW попросила Светлану Тихановскую пояснить смысл ее слов, а также оценить протесты в Беларуси и возможное развитие событий.

DW: Светлана, недавно в одном из интервью вы сказали: "Мы потеряли улицы". Почему вы их потеряли?

Светлана Тихановская: Был уже разбор этой ситуации: эта фраза была вырвана из контекста, и я не хочу оправдываться.

Такая фраза прозвучала в контексте: те, кто выходил на улицы, дубинками были загнаны в подполье. На самом деле это очень больно, когда у тебя нет возможности открыто показать свой протест, хотя это прописано в конституции. Людям из-за страха перед физической расправой опасно выходить из дома. Они не могут свободно говорить и передвигаться. Но оттого, что их выгнали с улицы, забили дубинками, забросали угрозами, они не сломались внутренне. Никуда их гнев не ушел. Люди искали и продолжают искать новые пути, как показать свой протест. Мы же не остановились. Люди не остановились. Да, такая фраза прозвучала, но она была вырвана из контекста.

- То есть вас неправильно поняли? 

- Да, если прочитать всю фразу целиком, то становится понятно, о чем я говорю. На самом деле я была очень удивлена, что издание, которое поддерживает белорусов, которое за демократию, повело себя таким образом. Я понимаю, что это журналистская деятельность, что им нужны яркие заголовки. Я говорю, что я все еще слишком наивная, вот честно. Я ловлю иногда себя на мысли: "Вы же с нами, вы же за нас, так зачем вы это сделали? Чтобы посеять какую-то панику среди людей? Подорвать доверие?" Люди все равно разобрались, почему так вышло. Но еще один мой стереотип о жизни сломался.

- Как, по вашему мнению, будут дальше развиваться события в Беларуси, протесты продолжатся?

- Протесты не прекращаются. Они видоизменились. Если мы говорим о массовых демонстрациях, о массовых маршах, то (они не возобновятся. - Ред.), пока люди опять не почувствуют свою силу. Людей же никто не выгоняет на улицы. Они сами туда идут. Это постоянное общение. У нас забрали СМИ, но остались чаты, Telegram-каналы, Instagram. Люди используют любые средства, чтобы общаться друг с другом. Я никого никогда не призывала выходить на улицы, потому что мне всегда больно, когда людей задерживают. Но я всегда поддерживаю тех, кто выходит, понимая, чего им стоит преодоление страха. Зная, что ты можешь не вернуться домой, ты все равно находишь в себе силы. Я просто восхищаюсь такими людьми.

Но говорить "выходи", понимая, что этот человек оставил дома жену, ребенка, или когда выходит сама женщина, - это очень сложно. Для меня это каждый раз - преодоление себя. Я понимаю, что таким образом белорусы показывают: мы протестуем, это наша воля. Я понимаю значимость этих маршей. Я понимаю давление, которое оказывают марши на режим, на эту диктатуру. Это выбивает их (представителей режима Александра Лукашенко. - Ред.) из колеи, и они всячески хотят, чтобы люди не выходили, потому что весь мир видит, что происходит. Им легче представить, что, мол, все, протесты закончились, значит, можно начать торговать политзаключенными, как это уже было раньше.

Нет, это в интересах людей, чтобы нас видели, и они это понимают. Но это не самоцель. Ведь, прежде всего, человек доказывает самому себе: я беру ответственность за то, что я выхожу на улицу, потому что я по-другому не могу. Кто-то может написать письмо политзаключенным. Это тоже очень большой шаг. Кто-то может выйти. Кто-то придет поддержать человека в суде. Все это - колоссальная поддержка, и каждый выбирает себе (поступок. - Ред.) по силам.

Смотрите также: