Караван философских автобусов, покидающих Беларусь, не случился. То есть автобусы были, но всего ничего. Не "1300 трамповских заключенных", а 52, которых помиловал Лукашенко после очередных переговоров с американской стороной.
Это произошло 11 сентября. Но произошло не по плану. Самый известный из очередной группы освобожденных отказался выезжать в Литву. Николай Статкевич на несколько часов завис в паузе между странами и в ленте новостей.
Лукашенко не решает судьбу Статкевича
Сайт белорусского Госпогранкомитета обеспечил себе посещаемость очень тревожным видео с камеры наблюдения - одинокой фигуры согбенного мужчины в нейтральной зоне между белорусским пунктом пропуска Каменный Лог и литовским Мядининкаем. Иногда в компании других акторов, но в основном одинокого.
Сухая формальность обязывает напомнить, что Статкевич был приговорен к 14 годам лишения свободы по "делу Тихановского". Правда, Николай значительно больше этой формулировки. Кадровый офицер, шляхтич, человек, который отдал несколько десятилетий своей жизни на последовательную борьбу с режимом Лукашенко.
Люди, которые появлялись на битой пикселями картинке сайта белорусского ГПК, безрезультатно пытались уговорить своего соратника сделать шаг в Литву. А после передавали, мол, Статкевич считает, что Лукашенко не решает его судьбу. И вообще плевать он на него хотел.
Человек, к которому этот посыл был обращен, выдержал некоторую паузу и, понятно, вряд ли обрадовался произошедшему. Стоит напомнить, и Лукашенко, и его подчиненные ратуют за режимную чистоту современной Беларуси и как будто готовы согласиться на освобождение политзаключенных только с обязательным условием их высылки.
Что касается Статкевича, Лукашенко дал понять, что того "забрали", обрамив свою реплику удивительными пассажами про "наш человек", "зачем обижать", "по-человечески надо подходить".
Что дает моральное лидерство Статкевича?
Насчет не обижать и подходить по-человечески, во-первых, выше написан срок Статкевича, во-вторых, срок не первый, в-третьих, в заключении Николай перенес инфаркт, в-четвертых, он шесть раз провел в одиночке по шесть месяцев.
Что сейчас происходит с моральным лидером белорусского сопротивления, понятно смутно. Скорее всего, колония в Горках. Скорее всего, ничего хорошего. Остается надеяться, что не хуже, чем раньше.
При этом Статкевич через своих поплечников, например, активиста "Народнай грамады" Сергея Спариша, делится позитивом и хвалит белорусов за формирование нации, которой остается только получить государственность.
Звучит духоподъемно, но остаются вопросы: "А что дает моральное лидерство Статкевича?"; "Должен ли он был учитывать интересы других политзаключенных, которые хотели бы выйти и уехать?"; "Есть ли в поступке элемент политического расчета?".
Давайте с конца. По этому поводу ярко (иначе не умеет) высказался Зенон Позняк. Нужно отметить, что ветеран белорусской оппозиции стал выдавать реакции на самые разные инфоповоды с позиции своего превосходства. Он критиковал, например, даже Макса Коржа. А поступок Статкевича назвал популизмом, "отказом от политической борьбы на свободе ради создания образа идейной позиции в неволе".
Сам Позняк уехал из Беларуси еще в конце 90-х, а вот Статкевич остался. Мария Колесникова, которую тот же Позняк назвал политическим ничто, отказалась покидать Беларусь за пять лет до Статкевича, а еще раньше придумала лозунг "Долбить, долбить, долбить". Красивый слом шаблона хоть чуть, но ударил по оппонентам. Акция, безусловно, единичная, но на серийность процесса сейчас нет ресурсов.
Людям, которые, делая печальный белорусский выбор между тюрьмой и эмиграцией, предпочли второе, может быть немного не по себе. Потому что триггер. Психика работает в пользу собственных решений и ищет подкрепления. А тут Статкевич, который напоминает, что норма - это, скорее, жить в своей стране, чем ее покидать. Заставляет задуматься.
Влияет ли одна небольшая победа на ситуацию в целом?
Что касается второго вопроса, нормально думать, что Статкевич совершил свой поступок скорее ради себя, чем для публики. И это не про эгоизм, а про достоинство.
Дополнительная ответственность за ближнего - часть ИПСО (информационно-психологической специальной операции) белорусского режима. Эта "ответственность" традиционно переходит в чувство вины и ощущение подавленности. Те, кто за границей, должны молчать, чтобы силовики не ходили к родным в Беларуси, родные должны не высовываться, чтобы не ухудшить положение сидящих, помилованные должны уезжать из страны, чтобы остальных освободили (когда параллельно задерживают других).
Со Статкевичем получается довлатовская история. "Я шел и думал - мир охвачен безумием. Безумие становится нормой. Норма вызывает ощущение чуда". Его кейс показал, насколько безумие охватило белорусское общество и даже стало его частью.
Что до морального превосходства и лидерства, они, конечно, не делают ситуацию в Беларуси более гуманной. Она как была так себе, мягко говоря, так и остается. История печальная - и конкретно Статкевича и в общем Беларуси. Однако одна победа делает предыдущие поражения поступательными шагами к ней и меняет восприятие целиком. Хороший пример - Польша.
Статкевич заставил каждого обновить внутренний диалог
Поступок Статкевича может повлечь за собой технические перемены во взаимоотношениях администраций Трампа и Лукашенко по части политзаключенных - например, их станут вывозить не автобусами в Литву, а самолетами в условную Турцию. Чтобы не было возможности повторения.
Но это большие политические процессы. На уровне собственных ощущений присутствует потребность в завершенности. В сторилайне Статкевича хотелось яркой точки. Чисто профессионально - поставить ее самому, взяв интервью. Чисто человечески - убедиться, что человек в безопасности.
Статкевич заставил каждого уехавшего обновить свой внутренний диалог и совершить переоценку выбора, в некоторых случаях - подвергнуть его сомнению. Не моя история, потому что сохранить свободу и возможность работать хотелось больше, чем сидеть в тюрьме. Очень интересно описывать исторические процессы, и не всегда интересно - быть их актором.
При этом я уважаю выбор Статкевича. В мире есть миллион более приятных вещей, чем системная борьба с режимом Лукашенко. Посвятить себя чему-то подобному - крайне непросто.
Возможно, когда-нибудь станет ясно, как сильно поступок Николая повлиял на перемены в Беларуси. Между Литвой и Беларусью не будет границы, а на месте, где сидел Статкевич, будет установлена скамейка, чтобы каждый мог отдохнуть, принять важные для себя решения и насладиться природой.
Даже если нет, Николай - опытный политик, который вправе самостоятельно выбирать способы своей борьбы.
Автор: Микита Мелкозеров, белорусский журналист, автор и ведущий YouTube-проектов "Жизнь-малина", "Загляне сонца".
Комментарий выражает личное мнение автора. Оно может не совпадать с мнением редакции и Deutsche Welle в целом.