На саммите будет обсуждаться проект конвенции по статусу Каспия. Впрочем, многие уверены в том, что к итоговому соглашению стороны не придут. К тому же, саммит, с точки зрения, по крайней мере, двух участников, Ирана и России, служит удобной декорацией для обсуждения других, более актуальных проблем, как, например, иранской ядерной программы. Михаил Бушуев в нашей постоянной рубрике беседует об этом с российским экспертом Аркадием Дубновым.

Вопрос о разделе Каспийского моря стоит уже давно, но никогда не являлся центральным в отношениях стран, имеющих к нему выход. С новой силой проблема Каспия возникла после распада СССР. Тогда, в начале девяностых, речь шла о разделении дна Каспийского моря поровну – каждой из пяти стран – пятую часть дна. Но достичь согласия не удалось. Позже страны пришли к выводу, что они должны совместно обсудить накопившиеся вопросы. Так, в 2003 году был созван первый прикаспийский саммит. Азербайджан, Россия и Казахстан в рамках двусторонних отношений начали делить дно Каспия, но общее решение пока так и найдено. К тому же, у Туркмении, например, существует спор с Азербайджаном вокруг принадлежности месторождения Кяпяз.

Вообще, вопрос с разделом Каспия среди экспертов считается мало перспективным, так как никто, строго говоря, сильно не заинтересован в скорейшем разрешении проблемы. Об этом говорит российский эксперт Аркадий Дубнов. Вместе с российским президентом Владимиром Путиным он находится в Тегеране. Зная особенность Путина делать неожиданные предложения, мы спросили, стоит ли ожидать чего-то аналогичного от российского главы по проблеме Каспия?

- Думаю, что нет, серьезных сюрпризов, и тем более, подвижек в решении проблемы Каспия, конвенции по правовому статусу Каспия, как это официально называется, не будет в Тегеране. Уже давно подготовлен достаточно общий, декларативный проект тегеранского заявления по итогам саммита, который подпишут президенты. И основным содержанием этого документа станет призыв к интенсификации усилий по продвижению к решению этой проблемы – извините, за такой набор существительных. То, что будет именно так, говорит и недавнее заявление президента Ирана российским журналистам, который заявил: есть более серьезные вопросы, требующие решения, нежели проблема раздела Каспия. Каспий должен остаться "зоной дружбы и мира". Иран не отступит от своих требований справедливого раздела Каспия, то есть, раздела морской акватории на пять равных частей, что неприемлемо для всех остальных партнеров. И эта нерешенность всех устраивает, потому что, Россия, например, может продолжать освоение углеводородных ресурсов вместе с Азербайджаном и Казахстаном, после того, как она с ними разделила дно Каспия в интересах его недропользования.

Внимание к нынешнему саммиту необычайно велико. Чем это можно объяснить? Аркадий Дубнов:

- Я думаю, что интригу событию, которое состоится во вторник в Тегеране, придает не сам каспийский саммит, а визит Путина в Тегеран. Это первый визит главы российского государства со времен Иосифа Сталина в 1943 году. Тем более, что сегодня Иран остается в эпицентре внимания мировой политики в связи с ситуацией вокруг его ядерного досье.

Получается, что фактически каспийский саммит представляет собой декорацию для обсуждения других проблем?

- Да, абсолютно. Во-первых, я думаю, что это повод, к тому чтобы обозначить возможность очередного, вероятно, самого интенсивного за последнее время давления или попытки давления на Ахмадинеджада, президента Ирана. При этом, в Москве очень бы не хотели создавать впечатление, что именно эта попытка, двусторонние переговоры между Путиным и Ахмадинеджадом составляют основную цель и сердцевину поездки российского лидера в Тегеран.

Путин прилетел в Тегеран из Висбадена, где канцлер Германии Ангела Меркель в необычно жестких для неё тонах выступала с угрозами в адрес Ирана. Как это может повлиять на позицию Путина?

- На Западе, видимо, до сих пор исходят из того, что Путин может быть своего рода «мессенджером» в Тегеране, который доведет до Ахмадинеджада точку зрения тех западных политиков, кто обеспокоен тем, что Иран готовится к приобретению собственного ядерного оружия. В Париже, так же, как в Берлине или даже Вашингтоне, предполагают, что Путин сможет убедить иранского президента отказаться от этой задачи, ссылаясь на успешный опыт разрешения ситуации вокруг Северной Кореи. С этой точки зрения абсолютно бесперспективно такого роды надежды, Ахмадинеджад не уступит, в Москве это хорошо понимают, но есть некие законы политкорректности, требующие, чтобы глава российского государства хотя бы однажды все-таки уважил иранских лидеров, иранских аятолл и наконец появился в Тегеране. Не более того.

А какое давление будет оказывать сам Путин, чего он будет добиваться от Тегерана?

- Путин будет добиваться в Тегеране неких договоренностей, связанных в первую очередь, с возможностью продолжения строительства атомной электростанции в Бушере, которое, как известно, опять оказалось замороженным. Происходит это, по утверждениям Москвы, в результате того, что Иран перестал финансировать эту программу. По уверению Ирана, Россия не хочет доставлять ядерное топливо для ядерных реакторов в Бушере. Там целый комплекс проблем, главная из которых состоит в том, что, на мой взгляд, Москва не торопится идти на окончательные сделки по завершению строительства в Бушере, пока Иран все-таки не даст гарантий, в том числе и Москве, что военная ядерная программа Ирана либо не существует, либо если существует, то будет приостановлена.

В эфире был российский эксперт Аркадий Дубнов