Каждый раз, когда президент России Владимир Путин публично говорит об оппозиции и организуемых ею акциях протеста, он не упускает возможности одобрить любые меры силовиков, предпринимаемые против протестующих оппозиционеров. Не стало исключением и его интервью журналисту ТАСС Андрею Ванденко, по частям публикуемое в эти дни.

Впрочем, в отношении силовиков и протестов есть определенные нюансы. Например, комментируя дело журналиста Ивана Голунова, Путин вроде бы даже одобрил и протесты общественности, и последовавшие аресты виновных. Более того, он даже подчеркнул, что "вмешательство людей в сегодняшней России имеет значение, это уже хорошо". Но как только речь зашла о политическом протесте, позиция Путина оказалась совершенно иной.

"Ранимые и трепетные" силовики

Журналист попытался обратить внимание президента на то, что ставить в один ряд брошенную бутылку и массовые беспорядки в Париже и Гонконге все-таки не стоит и тут же нарвался на страстную отповедь: "Нельзя допускать! Сегодня бутылку бросил, завтра стулом запустит, а потом машины будут громить. Нельзя этого допускать, нельзя распускаться!".

Надо отдать должное Андрею Ванденко, который все-таки попытался донести до президента всю абсурдность ситуации, когда любые прикосновения к силовикам становятся эпизодами уголовных дел. "Что же они у нас такие ранимые, трепетные?", - иронично поинтересовался он. Но в ответе Путина слова о ранимости и трепетности росгвардейцев прозвучали уже без всякой иронии: "Они и ранимые, и трепетные: они выполняют свой долг. И должны это делать..."

"Дубинкой просто так никого не молотят!"

Несмотря на плохо скрываемое раздражение Путина, Ванденко заговорил с президентом о тех случаях, когда граждан "дубинкой молотят" и даже "женщине под ребра", предложив ему посмотреть видео. Но страдания избитой женщины Путина совершенно не заинтересовали, он остался подчеркнуто холодным, заявив, что "дубинкой просто так никого не молотят".

Таким образом, уйдя от обсуждения конкретных ситуаций и фактов, Путин фактически выдал силовикам индульгенцию на любые избиения протестующих. Получается, что сам факт нахождения гражданина России на несанкционированной властями политической акции делает только его виноватым во всем, что с ним там может случиться, и снимает любую ответственность с силовиков. Надо ли напоминать, что согласовать протестную акцию в России Путина не так-то просто, и потому призывы проводить только согласованные акции выглядят лицемерием в устах того, кто создал всю эту систему?

И, конечно же, не может быть сомнений в том, что демонстративное оправдание прошлогодних жестокостей силовиков адресовано прежде всего тем, кто планирует выходить на протестные акции в будущем.

"Дело Голунова": на грани политического

Почему же в поддержку Голунова выступать можно и Путин даже готов признать неправоту силовиков, а в других случаях его реакция на протесты совершенно иная?

Путин дает понять, что в неполитических вопросах он готов к компромиссам и даже рад тому, что общественность указала на злоупотребления отдельных полицейских. Силовики же, в свою очередь, должны помнить, что руки у них развязаны только в вопросах подавления политического инакомыслия, а во всех других случаях надо действовать осмотрительнее.

В политике же, которую Путин трактует как брутальную схватку за власть, где все средства хороши, он не готов ни к каким компромиссам, будет карать всех, кто с ним не согласен, и готов сопротивляться.

Искренне подозревая своих критиков в крайнем коварстве, беспринципности и вообще во всех смертных грехах, Путин дает понять, что любую неразрешенную акцию политического протеста он воспринимает как пролог к бунту против его власти. Поэтому оставляет за собой право на любые меры к вышедшим на улицу. И не важно, кто попадет под дубинки: девушка, бабушка, инвалид или ребенок. И не важно, бросался ли кто-то бутылками, стульями, камнями, неосторожными словами или только планировал это сделать: силовикам виднее, а суд разберется!

Свои и чужие

В самом конце эпизода Путин в привычных выражениях ругает оппозицию за отсутствие позитивной программы, что придает всему этому блоку вид законченного высказывания: суды в России хорошие и независимые, оправдательных приговоров мало, потому что законодательство становится все лучше и либеральнее, так что все, кто как-то попадают под суд - виновны, отсюда и почти 100 процентов обвинительных приговоров: "дубинкой просто так никого не молотят".

Силовики же - "и ранимые, и трепетные" герои, день и ночь стерегущие покой Родины под пулями, а вот оппозиция - провокаторы и отборные негодяи, которые пишут угрозы в Twitter и сами провоцируют беспорядки, поэтому с ними надо быть крайне строгими, позволять митинговать только тогда и там, где власти удобно, но лучше и вовсе не позволять, потому что им все равно нечего сказать - позитивной-то программы нет!

В своем интервью Путин кажется вполне откровенным, да и чего ему скрывать и кого смущаться? Он давно уже решил быть президентом "трепетных и ранимых" силовиков, а те, кому это не нравится всегда сами виноваты в том, что с ними может случиться.

Автор: Федор Крашенинников - российский политолог и публицист, автор книг "После России" и "Облачная демократия", которую он написал вместе с Леонидом Волковым. Telegram: @fyodork

Комментарий выражает личное мнение автора. Оно может не совпадать с мнением русской редакции и Deutsche Welle в целом.

Смотрите также: