Более 25 лет Мартин Хоффман (Martin Hoffmann) занимается германо-российскими отношениями. Он - член правления и исполнительный директор форума"Петербургский диалог". Кроме того, Хоффман - исполнительный директор организации "Германо-российский форум" (DRF), которая способствует развитию связей двух стран в области культуры и бизнеса. В интервью журналисту Константину Эггерту Хоффман рассказал, как санкции мешают его работе и почему он не критикует российскую политику, а также об упущенных, по его мнению, Путиным и Меркель возможностях сблизить Россию и Германию.

Константин Эггерт: В 2014 году в интервью DW вы сказали: "Мы могли бы более отчетливо показать, что Россия на самом деле заинтересована в общем большом европейском пространстве. Таким образом, мы бы предоставили российскому президенту и российской элите более широкую площадку для компромиссов, для возможностей иначе вести себя в ходе кризиса на Украине". Вы по-прежнему считаете, что российскому руководству нужно давать способ сохранить лицо и предоставлять больший простор для действий?

Мартин Хоффман: Да. Абсолютно так.

- Что тогда мог бы сделать Путин, чтобы улучшить эти отношения, если он получит тот простор, который вы хотите ему дать?

- Неправильно говорить, что Путин ничего не делает и не делал. Я думаю, что Путин, а до этого и Медведев, очень много сделали. Например, Медведев предлагал создать единое экономическое пространство от Владивостока до Ванкувера. Путин говорил о пространстве от Владивостока до Лиссабона. Широкий жест - решение России ввести электронные визы для 52 стран, которое даст возможность каждому немцу без бронирования гостиницы, без приглашения приехать в Россию, когда он захочет.

Это разве не широкий жест сказать: "Давайте! Несмотря на то, что мы придерживаемся совсем других точек зрения, я вас приглашаю!"? Я считаю очень важно, чтобы у нас в Европе был большой совместный проект, хотя сейчас сложно найти политический, но есть культурные, гражданские и экономические проекты, которые мы в определенных рамках осуществляем. Россия - составная часть Европы, и европейская культура не была бы такой, какая она есть, без России.

- Партнером Путина почти 15 лет была Ангела Меркель. Она уйдет с поста канцлера ФРГ в следующем году. Меркель говорит по-русски, лучше многих западных политиков представляет себе национальный характер россиян. У вас нет ощущения, что российское руководство при таком канцлере в Берлине упустило возможность успешного сотрудничества не только между Россией и Германией, но и между Россией и ЕС?

- Я с вами согласен. На политическом уровне упущено очень много возможностей. Я думаю, что Меркель и Путин в какой-то степени не понимают друг друга, и это сильно разочаровывает. Я не думаю, что госпожа Меркель виновата или Путин виноват, но могу сказать: шансы упущены. Я думаю, что историки потом спросят: "Как такое возможно?" Ангела Меркель владеет русским языком, Владимир Путин владеет немецким языком, они могут говорить друг с другом и не только поэтому. Ангела Меркель очень много знает, как вы говорили, о России, о россиянах. Путин долго жил в Дрездене. Почему не было возможности найти совместные точки соприкосновения не только в решении каких-то там конфликтов, как сейчас?

- После отравления Навального по инициативе Берлина ЕС ввел санкции против определенных людей в России, в том числе и в администрации президента Путина. Как вы к этому относитесь? Это мешает вашей работе?

- Конечно, это мешает. Мне кажется, эта ситуация, опять-таки, односторонняя. Россия требует какие-то вещи от немецкого правительства. Немецкое правительство требует какие-то вещи от российского правительства. Диалога по-прежнему нет. Первая мысль, которая у меня возникает: если Владимир Путин решился отправить  человека, который был отравлен на российской земле, в Германию, мне кажется, на взгляд гражданского общества, - это большой знак доверия. Потому что я не могу себе представить, что в обратном случае такое произошло бы.

- То есть Меркель ошибается, когда ратует за санкции?

- Нет, этого я не говорил. Я сказал, что это большой знак доверия одного человека другому. Что случилось после этого первого шага доверия: я тебе доверяю, я тебе пошлю этого человека, ты, пожалуйста, лечи его и смотри, что там будет? Почему потом повисло молчание? Или только упреки в одну сторону, а потом в обратную сторону? Мне очень сложно понять. Я думаю, что таким образом мы не решаем никаких проблем. Наоборот: ситуация такая, что сейчас даже Россия ввела санкции против Германии. Мне кажется, такой конфликт никому не нужен. Нужно, чтобы люди оставались в контакте, говорили друг с другом и этот диалог шел не через прессу, как это было с самого начала.

- Путин говорил с Меркель, Меркель говорила с Путиным.

Мартин Хоффман: Да. Иначе невозможно было бы отправить такой сигнал. Но вы спрашиваете, насколько это служит германо-российским отношениям: это абсолютно им не служит.

- Председатель правления вашей организации Германо-российский форум Маттиас Платцек (Matthias Platzeck) заявляет о необходимости снять санкции, о необходимости понять, что в Крыму ничего такого страшного не происходит. И после этого вы мне будете объяснять, что ваша организация не занимается политикой? По крайней мере, ваш председатель точно ей занимается.

- Нет. Потому что наш председатель не говорит о том, оправданы эти санкции или нет. Это политическое дело. Он говорит, что санкции надо снять, потому что нужно сотрудничать, сблизить эти страны.

- А вы согласны с позицией своего председателя? Это позиция Германо-российского форума?

- У нас более 400 членов и у каждого есть свое политическое мнение. Поэтому у нас на форуме не делают политических заявлений. Есть личные заявления Маттиаса Платцека, который всегда был политиком и остается им. Я абсолютно согласен с тем, что, если я хочу диалога с другим человеком из другой страны, - санкции не годятся.

- Почему вы считаете, что, если вы будете говорить откровенно и высказывать критику российской политики, это должно обидеть россиян? Вы считаете, что все россияне поддерживают политику российского руководства?

Мартин Хоффман: Насчет Крыма: я почувствовал, что россияне думали, что их не поняли. Многие обращались ко мне как к немцу, говорили: "Очень странно, мы все выступили, наш народ выступил за воссоединение Германии, а что вы сейчас делаете?". Дело не в том, опять-таки, прав ли он или нет. Конечно, он неправ, потому что такие вещи невозможны. Но я должен принимать к сведению, что человек, с которым я хочу работать, так считает. И он должен знать, что это для меня не повод сказать: "Нет, с тобой не буду говорить. Я за то, чтобы были санкции против тех людей, которые считают, как ты". Твое мнение для меня не предпосылка, без которой я не буду с тобой сотрудничать. Я, как гражданский человек, так не поступаю и каждый должен это знать.

Смотрите также: