Во время российской войны в Украине было уничтожено около 300 тысяч единиц жилья. Такую оценку озвучили на июльской конференции по восстановлению Украины в Риме. Сегодня, когда обстрелы не прекращаются, среди украинцев можно услышать разные мнения о восстановлении. Реставрировать? Сносить? Строить новое? Кого-то от этих разговоров даже "начинает трясти".

Тем не менее, перед подобной дилеммой Европа вставала не раз. Тем интереснее сегодня могут стать архитектурные решения и необычная жизненная история архитектора Морица Герстеля (Moritz Gerstel).

Российская армия уничтожала - Мориц Герстель стремился строить

Герстель родился в 1886 году. Часто местом его рождения указывают Львов. Если же быть точнее, то это расположенный в 20 километрах от областного центра городок Новый Ярычев.

Эта деталь, возможно, является ключевой для понимания его биографии: ровно 110 лет назад город пережил значительные разрушения во время 10-месячной российской оккупации Галичины в Первую мировую войну.

В то время Герстель учился в университете "Львовская политехника" - как выяснила DW при подготовке материала, в одно время и на одном факультете с гением из Дрогобыча Бруно Шульцем.

Он был призван в армию Австро-Венгрии, воевал против Российской империи и получил ранение в боях. Пока он находился на фронте, в Новом Ярычеве российская армия мародерствовала, грабила и, согласно задокументированным свидетельствам, перед отступлением сожгла около 200 домов - в том числе его родительский дом и весь район городского рынка.

"Самым страшным был день отступления (из Львова. - Ред.), - писала в 1915 году ежедневная украинская газета "Діло". - Русские жгли, грабили людей, убивали, всячески издевались. Наших людей гнали толпами с собой из разных сел и городов".

Восстановление шло тяжело, люди жили в подвалах без отопления, распространялись болезни - в городе не было социального жилья. Все это, как считают исследователи, окончательно укрепило в Морице Герстеле намерение, вопреки пепелищу, которое оставила после себя российская армия, творить и строить. И даже лучше, чем было.

Социальное жилье - людям

Герстель оканчивает Венский технический университет (TU Wien) и там же берется за неотложное дело - совместное проектирование социального жилья для таких же, как он, участников войны - в столичном районе Флоридсдорф, а также в Санкт-Пельтене и Амштеттене.

Уже на раннем этапе, как отмечают исследователи, он проявляет оригинальный подход. Одно из решений - атриум, общее социальное пространство для встреч и общения соседей, - чтобы никто из жильцов не чувствовал одиночества, которое в наши дни стало настоящим вызовом в больших городах.

"Демобилизованный солдат, он и сам чувствовал себя одиноким и понимал потребности людей", - рассказала DW Карнит Мандель, кинодокументалистка и исследовательница наследия Герстеля.

Он верил, что жилье должно решать социальные проблемы, а не создавать новые, свидетельствует цитата из его эссе на немецком языке: "Каждый человек, молодой или старый, без семьи, имеет право на независимое, безопасное жилье, где может чувствовать себя комфортно, отдыхать, чтобы жить нормальной, полезной жизнью".

Герстель также предвидел, что с урбанистической застройкой в городах со временем будут исчезать парки и зеленые зоны, отмечает Карнит Мандель. Поэтому он уже тогда максимально озеленял крыши зданий - решение, которое сегодня еще более востребовано из-за изменения климата.

Приход к власти нацистов опять спутал все планы

Молодого галицкого архитектора, строящего социальное жилье, естественно, привлекает философия Neues Bauen и архитектурная школа Баухауc, которая в 1920-х годах набирает популярность в Германии и Австрии.

Когда же в 1927 году для выставки "Немецкого производственного союза" строят экспериментальный поселок Вайсенхоф в Штутгарте, эта эстетика производит революцию - как призыв к воздуху и солнечным лучам для жителей до сих пор душных рабочих жилищ и многоквартирных домов.

Но уже в 1930-х годах, с приходом к власти национал-социалистов, Баухаус и его прогрессивную философию и дизайн объявляют "дегенеративными". В 1933 году школу расформировывают.

Герстель, который в это время работает в Бухаресте, понимает, что больше не сможет работать нигде в Европе. В том же году, как и десятки других архитекторов, он решается на эмиграцию - туда, где модернистские идеи в то время пользуются большим спросом, - в Хайфу, город на Средиземном море, на тогдашней британской территории.

Рынок как пространство света

Архитектурные решения Баухауса, благодаря высокой адаптивности, отлично переносились из условного Берлина даже на гористые средиземноморские склоны, отметила в разговоре с DW немецкая архитектор и фотохудожница Штефани Клосс (Stephanie Kloss).

Все же Герстель на момент эмиграции пребывал уже в солидном возрасте - ему почти 50. Но несмотря на конкуренцию, он чувствует себя востребованным в новой среде, lingua franca которой - немецкий язык.

Уже в 1937 году пришел его крупнейший успех: из сотни заявок именно его проект Talpiot победил в конкурсе на строительство городского крытого рынка.

Сегодня этот проект считают одним из самых гениальных в мире образцов интернационального архитектурного стиля, а его форму, по словам Штефани Клосс, сравнивают с кораблем, направляющимся в неизвестный порт.

На крыше располагался элегантный ресторан, а пространство внутри с продуманной естественной вентиляцией и освещением было чудом техники: с полной электрификацией, телефоном, морозильными камерами и грузовыми лифтами, что было редкостью в то время.

Рынок как вероятное отражение травмы войны и российской оккупации стал делом его жизни. "В этом низменном месте есть своя святость, - отмечает Карнит Мандель. - Там есть жизнь. В простого "маленького человека" нужно инвестировать больше всего, потому что так поступает современный архитектор. Святилище для каждого. Это была его мечта".

На церемонии открытия рынка в 1940 году Talpiot назвали "достойным города будущего". Сам же архитектор в интервью журналистам объяснял, что "если здание соответствует своему назначению… оно само проявит свой естественный стиль - как настоящее вино, которое имеет свой неотъемлемый букет".

Герстель, который, по словам Карнит Мандель, полностью соответствовал тогдашнему типу так называемого "лембергера" - то есть обладал львовской образованностью и стилем, - все же достиг своей цели: творить и строить прежде всего для простого человека. И даже лучше, чем раньше, несмотря на дефицит стройматериалов, повсеместно возникающий во время Второй мировой войны.

Это была символическая победа ценностей Баухауса в широком смысле - вопреки нацистскому тоталитаризму в Европе, а также личная победа архитектора.

Проектом рынка Talpiot в Хайфе, как считают, он стремился превзойти своего коллегу Эриха Мендельсона (Erich Mendelsohn), автора здания "самого красивого универмага Германии" Schocken в Штутгарте, который словно сошел с экранов культового фильма "Метрополис".

Герстель построил еще несколько знаковых зданий, включая отель Talpiot рядом с рынком в Хайфе. Реалии жизни на фоне войны в Европе снова заставляют его быть изобретательным: архитектор экспериментирует с местным камнем и материалами, сочетает европейские и восточные мотивы с ар-деко.

Однако успешный этап карьеры Морица Герстеля длится недолго и заканчивается вместе с окончанием британского мандата в 1948 году. Многие его друзья и заказчики из арабской и британской элиты покидают город. "Лембергер" больше не чувствует себя востребованным. Он уходит во внутреннюю эмиграцию и умирает в 1961 году.

Дело продолжил его сын Леопольд (Leopold Gerstel), который впоследствии стал одним из самых влиятельных современных архитекторов Австрии. В 2025 году там отмечают его 100-летний юбилей.

Утраченное наследие, забытое имя

Несмотря на то что в профессиональных справочниках Мориц Герстель указан как "украинский и израильский архитектор", на родине творца, как и там, где он по воле судьбы оставил след в архитектуре, его имя сегодня почти забыто и известно лишь единицам.

Даже флагманский проект Герстеля - футуристический Talpiot - со временем быстро пришел в упадок и уже давно ждет реставрации.

В этом смысле ему повезло меньше, чем "Белому городу" в Тель-Авиве, с 2003 года включенному в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Но зато точно больше, чем "иконе стиля" - штутгартскому универмагу Schocken, на который в 1944 году упала бомба и который, несмотря на протесты всего мира, окончательно сравняли с землей в 1960 году.

Строить дешево, качественно, красиво - актуально и сегодня

В самой же Германии, на родине Баухауса, безвозвратно утрачены и некоторые другие уникальные примеры этого наследия: в городке Вайсенгоф, в 2016 году внесенном в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, часть домов была разрушена во время Второй мировой войны. В послевоенные 1950-е там снесли еще два дома.

Возможно, поэтому в Германии, а также в Австрии сегодня появляются новые стипендии для исследований наследия Баухауса, а интерес молодых архитекторов и художников к этому стилю в последние годы растет.

Что их привлекает? По мнению Штефани Клосс, это не только уникальная эстетика модерна первой половины XX века. Чтобы понять разницу, "просто посмотрите на современную архитектуру", - иронизирует художница. Но, кроме эстетики, это также ценности и строительство на десятилетия вперед.

Изучая это наследие, молодые архитекторы глубже познают собственную историю и лучше понимают, откуда черпали вдохновение, например, Йоахим Шюрман (Joachim Schürmann), построивший здание DW в Бонне, или Ганс Шарун (Hans Scharoun), которому довелось восстанавливать немецкие города после Второй мировой войны.

Штефани Клосс считает, что рост интереса к Баухаусу связан с визионерством этой школы, которая стремилась создать что-то новое, социальное, соединяя это с красотой форм. "Сегодня ничего подобного нет", - констатирует она.

Клосс сама исследовала наследие Герстеля и Баухауса в рамках стипендии от Берлинского сената. Выставка ее фоторабот проходила в Дюссельдорфе и Майнце.

Карнит Мандель заинтересовалась Морицем Герстелем после того, как стала жить в одном из спроектированных им домов рядом с рынком Talpiot.

С тех пор она побывала во многих архивах в Вене и Бухаресте и планирует исследовать также украинские архивы. После обращения DW биографией Морица Герстеля также заинтересовались ученые "Львовской политехники".

Работая с документами и проводя свои "полевые исследования", Карнит Мандель пытается установить соавторство Герстеля в проектах, разбросанных по разным странам. Несколько находок, о которых она рассказывает в своем блоге, уже удалось сделать в Вене, Винер-Нойштадте и Бухаресте.

Но, как отмечает исследовательница, ее основная цель - к 140-летию со дня рождения Морица Герстеля в следующем году возродить память о нем. В свое время так уже удалось вернуть имя Бруно Шульца, хотя судьбы этих мастеров и сложились очень по-разному.

Строя прежде всего для простого человека, Морис Герстель предлагал универсальные, доступные и эстетичные решения, полностью готовые к современной адаптации, считают архитекторы.

На его жизнь пришлись две мировые войны, беспорядки; он пережил личные кризисы и в определенный момент даже оказался без крыши над головой. "Однако никогда не опускал руки. Сдаваться для него - не вариант. Только творить и строить", - говорит Карнит Мандель и добавляет, что такой девиз может быть очень актуален и для нашего времени.