Похороны Ирины Славиной - главного редактора регионального портала Koza Press - прошли в Нижнем Новгороде 6 октября. 2 октября журналистка подожгла себя у здания ГУ МВД, написав перед этим, что в своей смерти просит винить Российскую Федерацию. Многие коллеги Ирины рассматривают это самоубийство как символ мужественного противостояния давлению системы на независимые СМИ. DW поговорила с региональными журналистами, против которых ведутся уголовные и административные дела, а также правозащитниками и юристами, чтобы понять, насколько серьезна ситуация с преследованиями региональных журналистов в России.

Александр Пичугин - редактор нижегородского онлайн-издания "Репортер-НН". Он несколько лет работал вместе с Ириной Славиной, считал ее другом, был на ее похоронах. Весной 2020 года Пичугин сам стал фигурантом уголовного дела - по статье о фейках о коронавирусе. 12 апреля журналист опубликовал в своем Telegram-канале ироничный пост, в котором предположил, что массовое скопление верующих в храмах в Вербное воскресенье - это спланированная акция по заражению населения опасным вирусом. Буквально на следующий день Пичугину позвонили из ФСБ, а вечером 16 апреля в его квартиру пришли с обыском силовики в камуфляже, напугав маленького ребенка и беременную жену журналиста. На допрос его отвезли уже ночью.

2 июля состоялось первое заседание по его делу. Именно тогда Пичугин, по собственным словам, в последний раз виделся со Славиной, которая пришла в зал суда, чтобы его поддержать. Примерно в это же время против нее тоже возбудили дело о фейках о коронавирусе. "Мы шутили на эту тему, мерились, у кого больше штрафы. Тогда мы, конечно, еще ни о чем не знали", - рассказывает Пичугин DW.

Преследование журналистов за фейки о коронавирусе

"Уголовные дела против независимых журналистов в России в последнее время - довольно частое явление", - говорит юрист, правозащитник и координатор  организации "Правозащита Открытки" Алексей Прянишников. По его наблюдениям, после появления в УК РФ статьи о фейках о коронавирусе весной 2020 года давление на СМИ в России заметно усилилось.

Преследование за пикеты, распространение якобы недостоверной информации и оскорбления представителей властей, давление на учредителей со стороны налоговых служб, изъятие техники, избиения журналистов - по словам Прянишникова, в различных регионах используется разный инструментарий для давления на СМИ, но сам набор мер везде примерно одинаковый. По мнению юриста, цель подобного давления - "так или иначе установить цензуру СМИ".

Критика правительства и дело о фейках

В двух делах, по которым работают сегодня адвокаты, связанные с организацией "Правозащита Открытки", обвиняемой проходит главред регионального онлайн-издания "Говорит Магадан" Татьяна Брайс. Как рассказала журналистка в интервью DW, оба дела касаются фейков о коронавирусе и были возбуждены против нее и ее СМИ в конце марта, за несколько дней до того, как по этой статье ввели уголовную ответственность.

В одной из публикаций рассказывалось, что пациент с подозрением на коронавирус умер в областной больнице. Другая была написана со слов обратившейся в редакцию сотрудницы детской больницы - в ней шла речь о том, что медикам не хватает средств индивидуальной защиты и они вынуждены шить маски и покупать защитные костюмы в строительном магазине за свой счет. При этом она предоставила журналистам фото и чеки.

Из-за ряда противоречий в протоколах судья вернул оба дела Роскомнадзору на доработку. Несмотря на то, что вместо отведенных трех дней ведомству потребовалось полтора месяца, оба дела все же были переданы в суд.

По словам Брайс, сетевое издание "Говорит Магадан", а также входящие в один холдинг с ним телеканал и радиостанция - единственные независимые СМИ в городе. Она предполагает, что причиной давления на портал мог стать ряд критических публикаций о новом правительстве региона, которые выходили именно там, но не на телеканале и не на радиостанции.

Штрафы за чужие комментарии

Адвокат Тумас Мисакян из Центра защиты прав СМИ специализируется на уголовных и административных делах против журналистов и блогеров. Исходя из своего опыта, он говорит, что штрафов в отношении редакций и журналистов в последнее время стало гораздо больше. Бывали случаи, когда редакции и главредов штрафовали уже за то, что в комментариях третьих лиц под  публикацией использовалась ненормативная лексика или они подпадали в категорию экстремистских высказываний, говорит он. "Иногда этого было достаточно, чтобы заблокировать региональный новостной портал, даже если комментарий удаляли", - отмечает юрист в беседе с DW.

По ощущениям эксперта, именно региональные журналисты страдают от штрафов и уголовных дел особенно часто. "Возможно, правоохранительные органы учитывают вероятный резонанс", - предполагает Мисакян. География дел против журналистов в России широка: по сведениям Мисакяна, за последние пять лет они возбуждались в Калининградской, Ростовской, Нижегородской и Псковской областях, Краснодарском крае и других регионах РФ.

Как журналистку обвинили в терроризме

Одна из подзащитных Мисакяна - псковская журналистка Светлана Прокопьева. В феврале 2019 года в отношении нее возбудили уголовное дело о публичном оправдании терроризма, а в июле 2020 года Второй западный окружной военный суд на выездном заседании в Пскове признал журналистку виновной и приговорил ее к штрафу в размере 500 тысяч рублей.

В ходе процесса в квартире Прокопьевой проходили обыски, у нее изъяли технику и личные вещи, а ее саму поместили под подписку о невыезде. Кроме того, Росфинмониторинг занес журналистку в "Перечень экстремистов и террористов", в результате чего ее банковские счета оказались заблокированы. И все же Прокопьева считает, что давление на нее было не столь жестким, как то, которому подвергалась ее коллега Ирина Славина. "Меня не сажали в СИЗО, мне не угрожали, и с обыском ко мне пришли в полдень, а не в 6 утра", - вспоминает она в беседе с DW.

Права журналистов в России

Однако Прокопьева далека от того, чтобы идеализировать ситуацию с правами журналистов в России. "На каждое мое "нет" я могу найти пример кого-то, у кого было "да", - говорит она, подразумевая, что с целым рядом ее коллег, ставших жертвами уголовных или административных дел, обращались гораздо менее гуманно, чем с ней. "Уголовные дела для журналистов стали какой-то обыденностью. Если у тебя нет уголовного дела, то в России ты, наверное, не совсем журналист", - констатирует она.

Ирина Славина для Прокопьевой - "это какой-то невероятный символ".  "Человек пожертвовал жизнью, поняв, что ее максимальным выражением будет этот факел. Это жуткая смерть, и я не представляю, какой крепостью духа надо обладать, чтобы решиться на такое", - говорит журналистка.

Адвокат Мисакян считает правовое преследование журналистов в РФ частью общей атмосферы давления на свободу слова в стране. "Каждый такой обыск, штраф, каждое уголовное дело вызывает сдерживающий эффект не только для самого журналиста, но и для его коллег, которые видят, как с другими расправляются за тот или иной текст", - говорит он.

Хороший заработок или свобода слова

По мнению редактора "Репортер НН" Александра Пичугина, независимые региональные журналисты в РФ постоянно находятся на грани выживания. "Либо ты с деньгами, но молчишь, либо ты говоришь, все, что тебе позволяет совесть, но при этом беден, как церковная мышь", - резюмирует он.

"Koza Press Ирины Славиной было очень популярным СМИ, но постоянные суды и штрафы выматывали ее бесконечно. Иногда она говорила, что готова "лечь и умереть", - вспоминает Пичугин. В Нижнем Новгороде она и ее издание были уникальными, считает он.

Изменится ли что-то после смерти Славиной? По оценке Пичугина, в шествии по центральной улице Нижнего Новгорода, которое состоялось после похорон журналистки, приняли участие меньше тысячи человек. "Это не тот резонанс, на который рассчитывала Ира", - уверен он.

Смотрите также: