На окраине Киева, среди леса, спрятана пятиэтажка, половина которой плотно оплетена плющом. По центру - надпись "Лесная поляна", над нею развевается украинский флаг. Здесь находится Центр психического здоровья и реабилитации ветеранов. Пациенты - военные в форме и в гражданском, на костылях и с протезами. Кто-то сидит на скамейке, греясь на солнце, кто-то возвращается из прогулки лесом.

Внутри тихо и светло, просторный холл заставлен комнатными растениями. Двое парней играют в бильярд. Мужчины постарше склонились над шахматной доской. Раздается ритмичный стук мячика - кто-то играет в настольный теннис.

Узкая специализация для пациентов

"Не в обиду классической психиатрии, но к нам военные идут охотнее, - делится директор "Лесной поляны" Ксения Возницына. - Для людей с психическими расстройствами важно чувство безопасности и доверия. А для этого нужно полностью перестроить заведение, что мы и сделали".

"Лесная поляна" раньше, в советское время, обслуживала партийную элиту, затем здесь лечились ветераны войны в Афганистане и члены их семей. С 2014 года заведение начало оказывать помощь и участникам российско-украинской войны. Через пять лет министерство здравоохранения, которому подчиняется госпиталь, сузило его специализацию и открыло здесь Центр психического здоровья и реабилитации ветеранов войны.

Директором центра стала Возницына, у которой уже есть опыт в этой сфере. Раньше она работала неврологом в Институте медицины труда. С 2014 года институт присоединился к оказанию психологической помощи военным и ветеранам, открыв стационарное отделение на 20 мест, которое возглавила Возницына.

Под ее руководством "Лесная поляна" начала заниматься исключительно психическим здоровьем военных, в том числе освобожденных из плена и демобилизованных. Заведение рассчитано на более 200 мест. "Первое, что мы изменили, - штатное расписание. Теперь здесь работает команда специалистов по психическому здоровью - психологи, психотерапевты, психиатр и социальный работник", - рассказывает директор.

Здание госпиталя было в заброшенном состоянии, поэтому новая команда взялась за ремонт комнат и кабинетов. Реабилитационные залы оснастили новой мебелью и оборудованием. Также обустроили учебный центр, где проводят тренинги для психологов и психиатров, работающих с военными.

Путь пациента в "Лесную поляну"

Кабинет Ксении Возницыной завален подарками от пациентов - флагами с подписями, шевронами и даже тубусами от гранатомета. В кресле спит рыжая кошка. На полу разложены бумаги со схематичным изображением плана лечения, которое проходят военные в "Лесной поляне". "Они попадают сюда двумя путями - либо по направлению военных госпиталей после травмы, либо по направлению командира или начмеда части, которые видят, что подчиненному необходима помощь", - объясняет директор центра.

По ее словам, пациенты обычно имеют расстройства сна, вину выжившего, депрессивное поведение и суицидальные мысли. "Сегодня мы еще не ставим диагноз ПТСР - посттравматическое стрессовое расстройство. Это будет возможно только после того, как травматическая ситуация закончится. Когда человек уйдет с войны и попадет в гражданскую жизнь, - продолжает Возницына. - Сейчас мы ставим острую реакцию на стресс, тревожные и депрессивные синдромы".

У военных также часто есть контузии - сотрясение головного мозга от действия взрыва: "Это также невидимое ранение, которое, кроме головной боли и головокружения, вызывает определенные психологические расстройства - и раздражение, и агрессивность, и склонность к депрессии и суицидальным мыслям".

Военные находятся здесь только стационарно - от трех недель до месяца. Чтобы они соблюдали план лечения, им помогают помощники. "Ибо психиатр и психолог часто не успевают отслеживать, посетил ли пациент все процедуры. А у наших пациентов часто есть также расстройства памяти и внимания", - объясняет Возницына. Кроме медикаментов, которые назначает психиатр, здесь применяют психотерапевтические методы, в частности когнитивно-поведенческую, нарративно-экспозиционную и телесно ориентированную терапии. Дополнительно с военными занимаются арт-реабилитацией, йогой и акупунктурой. Много внимания уделяют занятиям спортом.

Лекарство для сна при его осутствии

Для физической реабилитации есть несколько помещений, оснащенных современным оборудованием. В один из залов заходит мужчина в спортивном костюме, садится за тренажер и неподвижно смотрит в одну точку. У него повреждена кисть руки. Не обращая внимания на соседа, другой мужчина продолжает отжиматься. В соседнем зале парень сосредоточенно наносит удары по боксерской груше. С его телефона громко звучат цитаты Сократа: "Жизнь без испытаний - это не жизнь".

Рядом тренируется мужчина в военной форме. Это Владимир Назарчук из одного из сел под Ивано-Франковском. Дома его ждет жена и 8-летний сын. "Он очень по мне скучает. Я практически всегда был с ним, - мужчина охотно вспоминает прошлую жизнь. - Когда началась война, мы пытались его не травмировать. Сказали, что я иду не на войну, а в больницу. А он: "Что вы меня обманываете!". Он понял, что я иду туда, где гибнут люди".

В составе 101-й бригады терробороны Владимир воевал в Бахмуте: "Я сам оттуда вышел". В отличие от большинства бойцов подразделения у него не было видимых ранений. Но командир заметил за солдатом другую перемену - тот стал апатичным. "Мне ничего не хотелось", - описывает свое состояние Владимир. Однако он смутился, когда командир дал ему направление в Центр психического здоровья. "Это же психушка, - смеется мужчина, вспоминая свою первую реакцию. - Я не думал, что здесь будет такая обстановка - как в детском лагере".

Здесь у Владимира есть индивидуальные консультации с психологом, физиотерапия и групповые занятия в спортзале. "А после обеда будет арт-терапия, - рассказывает о своем расписании мужчина. - Мне это помогает. Я сосредотачиваюсь на рисунке и отключаюсь, обо всем забываю". Кроме того, психиатр назначил ему лекарство для сна: "Чтобы быстрее засыпать и дольше спать. Теперь я не просыпаюсь ночью. Мне больше не снится то, что я там видел". Но, по его словам, если человек не дает врачам с собой работать, то ничего не удастся достичь: "Надо, чтобы человек сам захотел. Мне стало гораздо лучше. Уже и мысли о будущем проскакивают. Но я сдерживаю себя, потому что еще война".

Нехватка мест в центре

За последний год психологическую реабилитацию в "Лесной поляне" прошли 4,5 тысячи военных, говорит директор центра Ксения Возницына. Сейчас здесь заняты все места. "Вызовы стали больше, - сравнивая с работой до полномасштабного вторжения России, констатирует Возницына. - Тех, кто нуждаются в психологической помощи, стало значительно больше. Если мы не можем их принять, то начмеды частей ищут для них другие места".

К Возницыной также обращаются за советом те, кто планируют открыть заведения для психологической реабилитации военных в других областях. "А это не рассказать за полчаса - это девять лет работы, - пожимает плечами Визницына. - Поэтому по просьбе Минздрава мы готовим брошюру с краткой информацией о модели помощи в нашем заведении: принципы работы, ценности, путь пациента".

Медучреждений, специализирующихся на психологической реабилитации военных, должно быть как минимум пять на страну, убеждена Возницына. Сейчас из-за нехватки мест в "Лесной поляне" такую помощь оказывают и в обычных гражданских больницах. В частности, в киевской психиатрической больнице, подтвердил DW завотделением комплексной реабилитации Игорь Дубинин.

"Большинство пациентов - военные", - говорит о психиатрическом отделении другой многопрофильной больницы Евгений Шибалов, военнослужащий 241-й отдельной бригады терробороны. В мае прошлого года он был захвачен в плен на Бахмутском направлении. Через восемь месяцев Евгения обменяли. Его психологическая реабилитация началась в военном госпитале, где оказывали помощь бывшим пленным. "Нам нужно было заново научиться спать, - вспоминает мужчина. - Психиатр приехал с ящиком снотворного. Он выписывал рецепты и сразу выдавал лекарство".

Впоследствии Евгений обратился к клиническому психотерапевту в гражданской многопрофильной больнице - его рекомендовали другие бойцы. С этим врачом он работал стационарно в течение трех недель: "Это было гораздо эффективнее, чем несогласованная работа с психиатром и психологом-волонтером в госпитале. Если с нарушениями сна справлялись медикаментами, то с паникой, приступами тревоги и агрессии - психотерапией. И все это делал один человек".

После реабилитации Евгений прошел военно-врачебную комиссию, которая установила ему диагноз ПТСР и признала ограниченно годным к военной службе. После отпуска по состоянию здоровья мужчина вернулся на службу - в тылу. "Пребывание в плену, как и диагноз ПТСР, не являются основанием для демобилизации, - уточняет Евгений. - Чувствую ли я себя готовым мгновенно вернуться на фронт? Нет. Чувствую ли я силы и желание оставаться на службе? Да. Потому что я могу собраться и напомнить себе, что война не закончилась и от присяги меня никто не освобождал".

Мужчина продолжает принимать медикаменты и занимается с частным психотерапевтом, которая не берет денег за свои услуги. Заботиться о психическом здоровье Евгения мотивируют его близкие: "Они очень многое делали для того, чтобы я вернулся домой, чтобы меня обменяли. Я не хотел становиться проблемой для людей, которые меня любят и которые меня ждали".

Смотрите также: