Руководителя департамента противодействия преступлениям, совершенным в условиях вооруженного конфликта, офиса генпрокурора Украины Юрия Белоусова часто называют главным следователем войны, хотя сама прокуратура уже несколько лет не проводит собственных расследований. "Департамент войны", который Белоусов возглавляет с мая 2022 года, координирует работу полиции и СБУ по расследованию военных преступлений - их с начала полномасштабного российского вторжения зарегистрировали уже более 70 тысяч. Корреспондент DW встретился с Юрием Белоусовым на конференции United for Justice, где специалисты по международному праву дискутировали о путях привлечения к ответственности руководства России за агрессию против Украины, и поговорил о ходе национальных расследований.

DW: Насколько удачной вы считаете работу департамента как структуры, координирующей следователей из разных учреждений? В ноябре работа правоохранителей в освобожденном Херсоне мне казалась довольно хаотичной…

Юрий Белоусов: Понятно, что здесь много хаоса. Наиболее ярко это проявилось в Киевской области. Когда наши военные отбросили россиян, когда все увидели происходящее в Буче, это было настолько шокирующим, что все бросились туда - и полиция, и служба безопасности, и центральные аппараты, и региональные подразделения, - чтобы максимально все зафиксировать. Потом было трудно найти что-то, потому что все работали, дублируя друг друга.

Мы начали разрабатывать в определенной степени джентльменское соглашение, алгоритм взаимодействия между нами как органами прокуратуры и органами расследования, преимущественно полицией и СБУ. И когда Харьковщину освободили, там уже работа была более упорядоченной. Потом, после Харькова, мы этот алгоритм взаимодействия усовершенствовали, и по Херсону уже было лучше.

У нас уголовно-процессуальное законодательство сформулировано так, что военными преступлениями должно заниматься только СБУ. Но это невозможно, просто беря во внимание объемы работы. СБУ сама не справится - недостаточно следователей и опыта во всех видах военных преступлений. Поэтому мы договорились, что каждый орган берет свою территорию и направление. Например, убийства, пытки, сексуальное насилие - это то, что расследует полиция. СБУ идет по направлению агрессии, то есть по высшему руководству Российской Федерации, плюс обстрелы инфраструктуры, масштабных объектов. ГБР (Государственное бюро расследований Украины, занимается в основном преступлениями должностных лиц - Ред.) также есть небольшое подразделение, которое занимается именно военными преступлениями, точечно привлекаем их к конкретным делам.

Международное расследование увеличит возможности  украинской прокуратуры

- С прошлой весны многие иностранные следователи проводят собственные расследования военных преступлений в Украине по своему национальному законодательству. Какой в них смысл?

- Специфика категорий преступлений, которыми мы занимаемся, - геноцид, агрессия, преступления против человечности - это все международные преступления. Они настолько серьезны и опасны, что это уже не дело одной страны, международное сообщество должно реагировать, если такие преступления совершаются на территории другой страны. Поэтому целый ряд стран в своем законодательстве принял положения, что они могут вмешиваться.

Обычно страна расследует преступления на территории другой, если это как-то касается ее граждан. Например, украинец либо совершил преступление за границей, либо стал потерпевшим от преступления за границей - и для защиты своего гражданина мы можем начать собственное расследование. Но есть так называемый принцип универсальной юрисдикции - если речь идет о совершении международного преступления, одного из названных ранее, то некоторые страны имеют право начать расследование. И чем больше их будет, тем лучше. Тогда весь мир увидит, как международное сообщество реагирует. Это увеличит наши возможности преследовать россиян, а для всех остальных будет иметь превентивный эффект.

- Увеличит возможности каким образом? Ведь даже после завершения расследований в странах ЕС местные суды, скорее всего, будут рассматривать обвинения заочно при отсутствии самых подозреваемых из России.

- Не всегда, но преимущественно на этом этапе, да. Однако это дает стране полномочия разыскивать активы этих людей, арестовывать их на своей территории... К украинскому расследованию всегда будет предубеждение, потому что мы сторона конфликта. И всегда будут говорить: вы необъективны, у вас много эмоций, ярости. Поэтому, привлекая другие страны, мы увеличиваем доверие, экономим ресурсы, получаем возможность обучать наших специалистов по современным стандартам, и это имеет превентивный эффект для всего мира.

Сейчас более 20 стран ЕС, а еще Британия и Соединенные Штаты начали расследование. Кто-то - по конкретному эпизоду, а кто-то открывает так называемые структурные расследования, магистральные дела по агрессии. Конечной целью всего этого есть справедливое наказание.

- Сколько, по вашим ожиданиям, времени займет, например, осуждение виновных в массовых убийствах в Буче? Ведь приговора по расстрелам на Майдане мы ждем уже девять лет.

- Я думаю, что расследование будет продвигаться быстрее, потому что для этого у нас есть лучшие мировые ресурсы. Что касается справедливости - в идеале все хотели бы, чтобы все реальные преступники оказались на скамье подсудимых. Но мы понимаем, что так не будет. К кому-то мы лично никогда не дотянемся, они проведут всю жизнь в России, и она их не выдаст. Хотя я все еще верю, что ситуация там изменится.

Но посмотрите, год назад никто еще не называл имя российского президента в контексте военных преступлений. Думаю, что вопрос нескольких месяцев - и он будет невыездным за пределы России. Это уже осуждение, Россия стала для него тюрьмой и не только для него, но и для его окружения.

Утратившие близких почувствуют справедливость

- Не думаю, что изоляция кого-то устроит как мера наказания…

- Я понимаю, что с точки зрения наших потерпевших это, конечно, не идеал справедливости, но это уже работает. Для этих людей это уже наказание. Но мы говорим также и о финансовом наказании - их активы будут заморожены. И только по делу сенаторов (161 сенатора Совета Федерации РФ подозревают в посягательстве на территориальную целостность Украины и ведении агрессивной войны из-за ратификации договоров с самопровозглашенными "ДНР" и "ЛНР", а также согласования введения российских войск в Украину. - Ред.) их арестовали почти на 350 миллионов долларов. Миллиарды долларов заберут у России и направят на восстановление Украины.

И если человек остался без дома из-за обстрелов, если его дом будет восстановлен, и он будет знать, что это за деньги россиян, мне кажется, с моральной точки зрения ему точно будет легче. Утратившие близких почувствуют справедливость, когда увидят убийц на скамье подсудимых. Я надеюсь, что это будет иметь место.

- Сколько уже есть реальных случаев привлечения к ответственности?

- По состоянию на субботу, 4 марта, мы зарегистрировали 70,5 тысяч военных преступлений, официально сообщили о подозрениях 292 лицам, из них 22 - это пленные, а остальные - заочно.

По 104 лицам направлены дела в суд. Из них мы имеем 28 приговоров, 15 - это реальные приговоры в отношении военнопленных, 13 - это заочная процедура. Это только о военных преступлениях. По преступлению агрессии имеем 639 подозрений - это высшее руководство, руководство уровня командиров дивизий и выше. Из них 176 дел уже находятся в суде, и уже есть 18 приговоров, в том числе депутатам Госдумы. Здесь, к сожалению, все заочно.

Красные линии по обмену

- Из 15 пленных, получивших приговоры, кого-то отпустили на свободу в рамках обмена?

- Кажется, троих, но я не уверен, что цифра точная. Это очень сложный вопрос. Нельзя сказать, что для нас важнее: оставить человеку в силе судебное наказание или забрать вместо него из плена 10 наших раненых бойцов.

Мы для себя такую провели красную линию, потому что именно офис генпрокурора согласовывает обмены: если речь идет об убийстве, о сексуальном насилии, о пытках - эти люди не будут обменены. Если мы будем выдавать всех военных преступников, как иногда говорят, "всех на всех", то не будет никакого предохранителя для россиян: военный поймет, что может насиловать, убивать и все равно выйдет на свободу. Это кроме того, что у Украины есть международные обязательства проводить эффективное расследование таких преступлений, и есть еще обязательства перед жертвами.

Тех, кого уже отпустили, они совершили ограбление, украли какую-нибудь технику. Были еще подозреваемые лица, которые менялись без приговора, но также за нетяжкие преступления. Это было не насилие.

Но я не могу сказать, что эти наши принципы непоколебимы. Если скажут: вот за этого преступника мы дадим 200 ваших бойцов, то как быть? Но это будет исключение, и очень серьезное.

- Получается, у пленных россиян всегда остается надежда выйти на свободу после обмена. Почему прокуратура тогда так строго обращается с пленными гражданами Украины с оккупированных территорий, которые воевали на стороне захватчиков?

- Это не совсем наше направление, но я понимаю, почему так происходит. Боевики так называемых "ДНР" и "ЛНР" тоже по факту имеют иммунитет комбатанта на участие в боевых действиях. Но они граждане Украины, которые изменили своей стране и перешли на сторону врага. За сам переход они получают обвинения в государственной измене - а за нее наказание минимум 15 лет, уже как есть.

- Многие из них мобилизованы принудительно...

- Когда их берут в плен, все говорят, что принудительно. Проверить это можно только в рамках расследования и встречается немало тех, кто "принудительно" служит в "народной милиции" по семь лет. Но, по моему мнению, тех, кого действительно мобилизовали принудительно за последний год - тех следует освобождать от наказания.

Как квалифицируют в таком случае действия пленных, например, из ЧВК "Вагнер"? Их судят за наемничество?

- Не все представители группы "Вагнер" по международному гуманитарному праву являются наемниками. Наемником не может быть гражданин страны-участницы вооруженного конфликта. Поэтому, например, у нас получили приговоры за это преступление два "вагнеровца" из Беларуси.

Вообще квалификация действий ЧВК "Вагнер" - сложная тема. Что касается руководства - вопросов нет, о подозрении Пригожину (в посягательстве на территориальную целостность Украины и ведение агрессивной войны. - Ред.) мы объявили. Но парадокс состоит в том, что рядовые бойцы участвуют в вооруженном конфликте наравне с российской армией и обладают иммунитетом. Если речь идет даже о бандитском формировании, то когда его вместе с армией бросают в бой, то все участники получают статус комбатанта.

Россия пытается уничтожить украинцев как нацию

- Как появилось уголовное дело о геноциде, на каком оно этапе?

- Уголовное производство по геноциду в начале вторжения открыл другой департамент, мы потом его забрали себе. И с прошлой недели есть отдельный отдел прокуроров, которые будут заниматься именно им. Это мозаика, которая будет состоять из военных преступлений, которые мы уже отдельно расследуем, но видим в них геноцидальное намерение.

По определению, геноцид - это преступление, направленное на уничтожение определенной группы людей: национальной, этнической, культурной. Я считаю, что Россия пытается уничтожить украинцев как нацию, которая включает в себя все этнические группы, которые здесь живут, но считают себя частью украинского народа.

Это национальная группа, которая характеризуется своей культурой, языком, своей территорией. Они не хотят нас всех убить, но считают, что мы с ними единый народ с единой историей и так далее, что украинцы - это россияне, сбившиеся с правильного пути, которые начали считать, что чем-то отличаются. И тех, кто мутит воду , тех, кто, с точки зрения россиян, заставляет нас считать себя отличными, этих людей нужно найти и что-то с ними сделать. Ради них создали хорошо спланированную систему фильтрации, этих людей находят, и дальше мы видим элементы геноцида. Этих людей убивают, вот есть Еленовка – яркий пример геноцидального убийства. Мы его так еще не квалифицировали, но думаю, что пойдем в этом направлении. Есть пытки этих людей, есть сексуальное насилие именно над представителями этой группы. Есть депортация.

Плюс отдельный элемент геноцида – это создание условий для физического уничтожения. Пример - их массовое нападение на энергоинфраструктуру в октябре, ноябре, декабре. Они же публично об этом говорят: это не ради военного превосходства, это не чтобы ослабить нашу армию, это создание условий, чтобы наш народ замерз во время войны.

И все эти действия, их публичные высказывания, книги, которые они пишут о денацификации (речь идет о книге Армена Гаспаряна "Денацификация Украины. Страна неизученных уроков". - Ред.) - это просто манифест геноцида. Путин использует риторику этой книги, они закупили ее официально в свои государственные институции и распространяли их среди госслужащих.

И я уверен, что Международный уголовный суд нам поможет однозначно привлечь к ответственности за геноцид высшее руководство Российской Федерации, часть стран будет готова забрать в свои юрисдикции и привлечь виновных за геноцид в своих странах, а часть мы будем направлять в наши суды.

Смотрите также: