Когда в конце 2019 года DW навестила Османа Кавалу в турецкой тюрьме, он все еще был уверен, что его скоро освободят. Но вышло иначе: Кавала остался за решеткой в ожидании приговора. Затем в апреле 2022 года суд Стамбула приговорил его к пожизненному заключению.

Мировой резонанс был огромен. Германия резко осудила решение суда. Кавала, предприниматель, правозащитник, меценат и филантроп, обвиняется в организации и финансировании протестов в стамбульском парке Гези в 2013 году. Тогда протесты сначала были направлены против строительства торгового центра, а затем против правительства президента Реджепа Тайипа Эрдогана.

Корреспондентке DW Линде Вирекке (Linda Vierecke) снова удалось взять у него интервью для документального фильма DW "Осман Кавала: Голос из тюрьмы", на этот раз в письменной форме.

DW: Почему правительство не хочет выпустить вас на свободу?

Осман Кавала: Мое длительное задержание помогает создать впечатление, что сфабрикованные обвинения против меня правдивы. Президент неоднократно заявлял, что причиной моего заключения является моя вина. Это утверждение также можно понять в том смысле, что мое пребывание в тюрьме и является доказательством моей вины. Если бы меня выпустили, оказалось бы, что обвинения против меня были сфабрикованы, а над участниками в протестах в Гези были показательные процессы.

- Как вы оказались вовлечены в протесты в парке Гези десять лет назад?

- Когда я впервые узнал о плане правительства построить торговый центр, который полностью уничтожит парк, я присоединился к своим коллегам, чтобы убедить правительство и общественность в том, что это ужасная идея.

Мой офис располагался практически рядом с парком. Так что я мог наблюдать и разговаривать с молодежью, которая там собиралась. Меня впечатлила их решимость защитить парк, как и их ярко выраженное чувство справедливости и духа солидарности. Большинство из них не имели отношения к какой-либо организации и, вероятно, впервые принимали участие в протестных акциях. Во время протестов я принес в парк динамик, пластиковый столик и немного печенья. Эти вещи стали в обвинительном заключении единственным доказательством того, что я, якобы, финансировал эти протесты.

- Что вы думаете об обвинении, которое не было доказано? 

- Сегодня, чтобы посадить в Турции кого-либо за решетку, больше не нужно выявлять предполагаемое преступление и искать конкретные доказательства, если правительство считает кого-то виновным.

В моем случае Эрдоган начал выдвигать против меня серьезные обвинения еще до того, как было составлено обвинительное заключение. Думаю, ни правительство, ни прокуроры, подготовившие обвинительное заключение, на самом деле не верят абсурдному утверждению, что я планировал и организовывал акции протеста в сотрудничестве с Джорджем Соросом. С самого начала было ясно, что протесты были спонтанными и не имели центральной командной структуры (Осман Кавала был одним из основателей турецкого отделения Фонда открытого общества американского филантропа Джорджа Сороса, который продвигает демократические движения, но прекратил свою деятельность в Турции в 2018 году, - Ред.).

- Согласны ли вы с утверждением, что турецкое правительство, заточив вас в тюрьму, пытается тем самым послать сигнал западному миру?

- Я думаю, что моим преследованием правительство хотело добиться нескольких целей, которые были направлены в первую очередь на внутреннюю аудиторию. В решении Европейского суда по правам человека от 2019 года по моему делу было указано, что мой арест посылает сигнал активистам гражданского общества. Он предостерегает их от участия в деятельности, которую правительство считает вредной.

Сообщения о том, что антиправительственный заговор организовывают иностранные государства, были подготовлены для криминализации протестов в парке Гези. Они также использовались для стигматизации других уличных демонстраций. Кроме того, этот процесс является примером для судебной власти действовать и принимать решения в соответствии с видением и приоритетами правительства. Реальный посыл заключается в том, что если президент, как суверенная власть, признает человека виновным, то ни внутреннее, ни международное право не могут предотвратить его судебное преследование.

- Вы вложили много сил в город Диярбакыр, особенно в развитие курдской общины. Почему это было так важно для вас? Вы когда-нибудь считали это опасным занятием?

- В молодости у меня была возможность побывать в Диярбакыре и других юго-восточных городах. Благодаря этому опыту я понял, что этот регион моей страны очень отличается от других. Мои беседы с курдскими друзьями помогли мне лучше понять, как они относятся к репрессивной и дискриминационной политике, которой они подвергаются, и к различным политическим условиям в регионе.

Я думал, что личные контакты, общение и сотрудничество между художниками, писателями и представителями интеллигенции из Стамбула и Диярбакыра будут способствовать развитию взаимопонимания и, следовательно, доверия. Именно доверие необходимо, чтобы чувствовать себя членом одного сообщества. По моему опыту, искусство и различные художественные проекты играют важную роль в построении ментальных и эмоциональных мостов - они позволяют рассматривать и обсуждать вопросы политического содержания в более дружеской атмосфере.

- Как вы думаете, почему правительство нацелилось именно на вас?

- В обвинительном акте, подготовленном против меня, говорится, что я работал с группами меньшинств, чтобы настроить их против правительства, и что эта деятельность осуществлялась под видом культурных программ. Мы работаем в юго-восточных регионах Турции уже 20 лет, и такое ложное обвинение со стороны официального органа выдвигается впервые. На мой взгляд, это свидетельствует о росте авторитарного менталитета с тенденциями враждебного отношения к меньшинствам в политической сфере.

- Зачем вы для своей деятельности выбрали именно это "минное поле", зная о том, что оно опасно? Вы могли бы просто сосредоточиться на зарабатывании денег, как это делают другие.

- Зарабатывать деньги - это нормально. Но я считаю большой привилегией жить в обществе, где люди разных национальностей и вероисповеданий чувствуют себя равноправными гражданами. И где бедные и богатые могут пользоваться одними и теми же общественными услугами. Вера в то, что работа способствует созданию такого общества, также дает человеку чувство обогащения, несмотря на некоторые связанные с этим риски.

- Расскажите о своем распорядке дня в тюрьме.

- У меня нет претензий к условиям содержания и лечению здесь. Я думаю, что это одна из лучших тюрем в Турции. Я помещен в одиночную камеру и большую часть времени провожу за чтением, особенно художественной литературы. Это очень важно для меня, чтобы сохранить рассудок. Я смотрю новости на независимых телеканалах, а также каждый день получаю газеты. Днем у меня есть возможность использовать свой маленький внутренний дворик для прогулок.

Летом я кормлю воробьев, гнездящихся у стены. Я смотрю, как чайки летят к морю. Я также люблю наблюдать за облаками, их формой и движением. Это позволяет мне чувствовать себя ближе к природе.

Я получаю письма от друзей и часто от людей, с которыми я не знаком. Я пытаюсь отвечать на эти письма. С женой я могу разговаривать по телефону по одному часу каждую неделю, когда между нами стекло, и один раз в месяц без каких-либо препятствий. Время встреч с адвокатами не ограничено. Если Кассационный суд оставит пожизненное заключение в силе, то условия моего содержания будут намного хуже.

- Какой была ваша первая реакция на пожизненное заключение? Как вы себя сейчас чувствуете?

- Я ожидал многолетнего заключения, так как это было необходимо для оправдания моего длительного и несправедливого ареста. Я и не думал, что меня приговорят к пожизненному заключению на основании тех же доказательств, которые Европейский суд по правам человека счел недостаточными для моего ареста.

На предыдущих слушаниях решение о продлении срока моего содержания под стражей без надлежащего обоснования породило во мне сильное чувство несправедливости. Когда я услышал приговор, то почувствовал глубокую печаль по поводу состояния судебной системы и судей в моей стране.

Есть много заключенных, которые осуждены по несправедливым решениям, и многие из них находятся за решеткой дольше, чем я. Однако я думаю, что различные этапы этого политического процесса, использование надуманных обвинений для продления срока моего содержания под стражей - и, наконец, этот вердикт о пожизненном заключении - очень ясно показывают, насколько распространены манипуляции в судебных процессах в Турции и злоупотребления турецкой пенитенциарной системой. Я стараюсь сохранять внутреннее спокойствие и жду политических перемен в моей стране.

- Каковы ваши надежды и опасения?

- Тот факт, что шесть оппозиционных партий из разных сфер политического спектра сформировали альянс и разработали подробную программу, в которой изложено, как они намерены вместе управлять Турцией, является очень многообещающим.

Программа направлена ​​на восстановление прав и свобод, возвращение к парламентской системе и обеспечение независимости судебной власти. Я думаю, что ухудшение экономической ситуации и землетрясение, после которого многим стало ясно, что правительство не в состоянии спасти жизни своих граждан, усилили требования перемен. 

Я смотрю на будущее Турции с надеждой. У нас сильная политическая оппозиция с глубоко укоренившимися традициями. На последних местных выборах оппозиция получила большинство во всех мэриях крупных городов. Есть место для демократической политической и гражданской активности, которую невозможно подавить и которая предотвратит переход к авторитарной системе, даже если оппозиция не сможет одержать победу на этих выборах.

Смотрите также: