В России продолжается "частичная мобилизация": призваны уже более 222 тысяч человек, заявил президент РФ Владимир Путин. Более 260 тысяч мужчин после начала мобилизации покинули страну, спасаясь от призыва, сообщала "Новая газета Европа".

30-летняя предпринимательница Алена вместе с мужем в конце сентября выехала в Казахстан, а ее 27-летнего брата в это время с применением силы забрали из дома и доставили в военкомат. Он служил в армии, после был спасателем, но потерял работу из-за проблем со здоровьем и в последнее время только подрабатывал как наемный сотрудник. Мы поговорили с Аленой о мобилизации ее брата. Имя героини изменено из соображений безопасности.

DW: Что вы знаете о том, где сейчас ваш брат и что он делает? С ним есть связь?

Алена: Сейчас он написал, что их отправляют на границу с Беларусью, чтобы наверное дальше перекидывать в Украину. Их постоянно куда-то перевозили, он пишет, что все ребята болеют, все с соплями, с температурой. Мой брат делится с ними лекарствами и сам лечится. Непонятно, как их в таком состоянии будут забрасывать еще куда-то дальше.

Пока он на связи, но говорят, что в какой-то момент у них заберут телефоны для их же безопасности. Там с ним ребята, которые, как и он, в руках оружия особо не держали. Почему нельзя было оставить их на гражданке, я не понимаю. В первые дни он был в нестабильном состоянии и не понимал, что делать, как оставить родителей, кто будет им помогать, если с ним что-то случится. Сейчас он старается бодриться. Мы обсуждали, готов ли он делать что-то, чтобы уйти оттуда, он говорит, что готов.

- Что именно можно для этого сделать?

- Я пока не знаю. Надеюсь, что будет какое-то перераспределение и что он не попадет на фронт.

- Как было решено, что брат пойдет в армию, если его мобилизуют?

- У нас в семье лоялен власти никто не был. Но папа, например, пофигист, он не очень понимает, что к чему, много смотрит телевизор. А мы с мужем изначально "удаленщики", путешественники и предприниматели, мы быстро уехали из страны и помогаем другим ребятам уехать. Мой брат все время метался между этих двух мнений, но он никогда не поддерживал вот эти все активные действия в Украине.

Он видел, что я собирала гуманитарную помощь беженцам из Украины, помогала уехать нашим знакомым, которые там находятся. Наши родители из Ростовской области, которая граничит с Донбассом, у нас бабушка живет на границе. Там изначально было понимание, что происходят совершенно неправильные процессы.

Мой брат младше меня на три года, ему сейчас 27. И он просто знал, что его скорее всего призовут. Когда-то по молодости он служил в армии, и там у него в полку процентов 70 были ребята из Чечни и Дагестана - те, которые сейчас первыми попали под раздачу. Брат еще до мобилизации рассказывал, что его сослуживцев (то одного, то другого) отправили (воевать. - Ред.) - кого добровольцем, кого вынудили.

А потом говорил, что вот этого друга убили, вот того тоже. Как будто какой-то эмоциональный иммунитет вырабатывается у человека, и ты понимаешь, что он в принципе начинает принимать как норму то, что ребята едут умирать, не желая там оказаться, вынужденно, иначе их семья будет опозорена - традиции Дагестана и Чечни сильно на это влияют.

- Как мобилизовали вашего брата?

- Это было в конце сентября, мои родители и брат были дома, тут звонок в дверь. Папа спросил, кто это, ему ответили, что курьер. А у нас есть традиция, что я своим родным из разных стран присылаю посылки, вот они и подумали, что это от меня. Папа открывает дверь, а ему говорят: "Здравствуйте, вот повестка вашему сыну, дома ли он сейчас?".

У меня папа возрастной, ему уже больше 70 лет, и он говорит: "Да, конечно, проходите, вот сын". И теперь все в шоке. Папа сначала даже не осознал, что сделал, а потом говорит: "Ой, а к чему это приведет?". Эпичность момента была в том, что там мы живем в доме, где на первом этаже военкомат, мама даже там когда-то работала.

Брата попросили спуститься на первый этаж и дальше там в военкомате ему говорят: "Вы у нас когда-то служили, значит, годны к службе". И начинают ему прямо заворачивать руки, то есть там был прямо момент физического насилия, и его уводить, чтобы закинуть в автобус, который уже стоит перед военкоматом. И там такие же ребята, которые собраны с нашего района, с ними поступают так же: там кто в кожаных куртках стоит, кто в майках вообще, их начинают туда запуливать.

Мой брат стал вырываться и говорить, что наша мама работала в этом военкомате, и просить, чтобы ему дали сутки хотя бы на сборы. Тогда вышли женщины, которые работали с мамой, и сказали, что знают его и нашу семью и что если он не придет, ответственность будет на родителях. Брат возвращается домой, звонит мне, говорит, что ему дали список с вещами, которые надо купить, а там один бронежилет стоит 70 тысяч рублей! Мама побежала занимать деньги по родным и знакомым, я быстро стала закрывать свои вклады в рублях и переводить ему деньги, а потом объявила сбор в соцсетях.

Ребята накидали мне за сутки около 150 тысяч рублей, брата к тому моменту уже забрали, но его друг купил все в военторге и смог ему передать и жилет, и берцы, и термобелье, и спальники, кучу всего. В какой-то момент брат сам сказал - все, у меня все есть. Он дико меня благодарил, когда мы все успели закупить и передать, говорит: "Блин, сестра, спасибо". Ему же даже просить об этом было неловко, но для того и нужна семья, чтобы помогать друг другу в  такие моменты. Со сбора еще осталась сумма, на которую мы будем помогать ребятам, которые служат с ним.

- Как ваши подписчики в соцсетях реагировали на этот сбор денег?

- Меня испугало и жутко удивило, какой резонанс мой пост вызвал в соцсетях. Многие мои подписчики просто сразу перевели деньги, причем были и большие суммы, со словами поддержки брату. Но был негативный момент от ребят, поддерживавших другую позицию, они прямо исходились на дерьмо и писали, что это все ложь и грязная клевета, что нужно самим снаряжение в армию покупать, звучало как уязвленная гордость.

С другой стороны, было много негатива от ребят из Украины, хотя до этого они видели, что мы старались им помогать, собирали семьям вещи и деньги, помогали местным приютам и ночлежкам. А ребята из Украины трактовали мой пост о сборе денег для брата как то, что я чуть ли не оружие сейчас покупаю. Хотя я это позиционировала больше как сбор на безопасность, как помощь молодым ребятам, которые вынуждено попали в армию. Я хочу, чтобы у них хотя бы не было обморожений и странных состояний.

- Что вы отвечали украинцам?

- Я удаляла много их комментариев и писала им в личку: "Прости, но не хочу, чтобы тут была братоубийственная война". Некоторые тоже просили прощения и говорили, что им просто очень тяжело видеть такой пост.

Есть большая прослойка людей, я себя и мою семью к ним отношу, которые изначально не поддерживают ни одну, ни другую сторону, но стараются помогать людям, попавшим в сложную ситуацию, что там, что там. И таких людей много. Когда в феврале в Украине были в опасности мамы и дети, мы старались помогать им, сейчас нужно помочь россиянам. Неважно, кто к нам приходит, если человеку нужна помощь - мы ему помогаем, и не важно, с какой он стороны и кто за кого. Ты помогаешь, кому ты сейчас можешь.

- Как вы относитесь к тому, что вашего брата мобилизовали?

- Для меня это капец. Это абсолютно неправильная история - сами процессы, как мобилизуют, как это происходит там. И само по себе то, что люди должны ехать убивать других людей по чьему-то повелению. У меня в голове есть понимание: когда люди - контрактники, и они осознанно соглашаются на то, чтобы убивать людей, - это одно.

Но когда ты просто парень, который когда-то отслужил... Насколько я знаю, они на их военной службе коров дохлых разгружали в армии. И когда тебя отправляют убивать других людей и ты не хочешь этого делать, тебе это не нужно, позитива в этом мало. Когда мы с ним созваниваемся, он говорит: "Мне вообще не по себе, я этого не хочу". И никто из его ребят не хочет.

- Как сейчас ваши родители?

- Они в шоке, папа корит себя, что открыл дверь, он просто опустошен. Он понимает, что большие процессы очень плохо скажутся на маленьких людях, он никогда не кричал, что нам нужна Украина или что это наши исторические земли. Такого никогда в жизни не было, в этом плане он адекватный. Он скорее не думал, что до этого дойдет. Ему говорят: "Все в порядке, будут забирать, кого надо". И он думает, что наших, значит, не надо, их не тронут. Здесь не то что поддержка власти, а скорее доверие тому, что пишут.

Мама прорыдала первые три дня, ее все успокаивали. Я уже отрыдала свое, у меня два дня подряд синхронно с мамой была истерика. Когда брат прислал мне фотку себя в форме, я просто стояла и рыдала. Мы в семье всегда дарили друг друг деньги на то, чтобы сходить в кафе, с девушкой встретиться. Военное обмундирование - это совершенно не то, на что ты хочешь давать деньги родному брату. Мои родители в неустойчивом состоянии, мой еще один младший брат думает, что делать. Ему 21 год, он сейчас заканчивает университет и тоже может быть мобилизован.

- У него есть какие-то планы?

- Пока обсуждаем. По моим ощущениям, народ в Москве делится на две категории: одни делают вид, что это их не коснется, что это какой-то массовый психоз; а другие ведут себя так, как будто они "в домике" и еще маленькие, а если что - куда-нибудь спрячутся. Последнее - про моего брата. У многих молодых ребят ведь даже загранпаспортов нет, немножко расслабленное поколение. Даже если у тебя брата под носом забирают, они думают: "Ну, меня-то не заберут".

Вообще мы в семье все разные. Я предпринимательница, средний брат всегда был наемным работником, младший - такой сильный "ботаник" и предприниматель. У нас классные отношения, они во многом строятся вокруг помощи родителям, у них сильно неустойчивая финансовая история, а только на ЖКХ в Москве идет 18 тысяч рублей в месяц. То есть у нас каждый сам себя обеспечивает и родителям помогает, например, младший брат сам себе оплачивает и университет, и автошколу. Мы сейчас смотрим на альтернативные варианты для него.

Когда я опубликовала пост о сборе денег, мне многие стали присылать скрины и рассказывать, что у кого-то мобилизовали многодетного отца, у кого-то - возрастного отца, стали спрашивать, что именно нужно дать мужчинам с собой. И параллельно почти все мое окружение в конце сентября старалось выехать из России, сейчас очень многие из них в Казахстане, я помогала им туда выехать и там обустроиться.

- Как вы сами решили уехать в Казахстан?

- Вообще мы с мужем путешествовали по России, встречались с друзьями. И когда стали приходить новости о мобилизации, были на Урале. Билеты на поезд в Казахстан я взяла буквально за три дня до мобилизации, у нас были свои планы, но и получилось, что мы там оказались, как раз когда другим нужна была помощь. Мы когда ехали на поезде, там одна женщина сказала своей спутнице: "Слушай, смотри, сколько молодежи и насколько гробовая тишина стоит в вагоне".

И действительно из России все ребята ехали бледные, уставшие, напряженно ждали перехода границы, у многих просто обрушилась жизнь. В чатах искали подработку, перекус, спальное место, меня сначала от всех этих сообщений просто трясло. Причем искали врачи, айтишники, учителя - адекватные молодые люди, которые не чувствуют себя в безопасности в России. Я в чатах размещала объявления и связывала людей друг с другом, предлагала прийти к нам постирать свои вещи, если нужно. Очень многие находятся просто в состоянии полной неопределенности.

- Вы собираетесь возвращаться в Россию?

- Пока непонятно, и если ситуация будет разворачиваться еще хуже, то нужно будет перевозить родных - моих и мужа. Сейчас моя большая тревога - младший брат, опыт показывает, что нужно иметь несколько запасных вариантов. Мы с мужем и так путешественники, долго жили из страны в страну, и для нас это было легко. А для тех, кто кошку пристроил, квартиру запер, перекрестился и в путь - это страшная история.

Но вот плюсы: казахи оказались прямо удивительными, очень дружелюбными. Они и ставили волонтерские корзины возле очередей, и покупали людям билеты в автобусе, все показывают, рассказывают. И я вообще не увидела негатива с их стороны. Наоборот, мне все говорили, что все понимают, что мы все правильно делаем, что уезжаем и не позволяем заставлять нас убивать других людей.