Павел Латушко - один из членов президиума Координационного совета белорусской оппозиции. С середины 1990-х Латушко работал в структурах белорусского МИДа, был послом и министром культуры страны. До недавнего времени он был директором Национального академического театра имени Янки Купалы, откуда был уволен за поддержку забастовки и массовых протестов против подтасовки результатов президентских выборов в стране. В интервью DW Павел Латушко рассказал, в чем слабость режима, чем протесты в Беларуси отличаются от Майдана, почему Россия теряет для белорусов авторитет и как он опускал глаза в разговоре с Александром Лукашенко.

Константин Эггерт: Протесты в Беларуси начались в августе, но Лукашенко по-прежнему у власти и не похоже, что в ближайшее время что-то принципиально изменится. Это де-факто поражение демократического движения? 

Павел Латушко: Нет, я абсолютно с этим не согласен. Изменится, и безусловно изменится в самое ближайшее время. Белорусы действительно уже не согласны вернуться во вчера. Они абсолютно четко понимают, что должно быть завтра и сегодня они ведут эту борьбу. Я бы не сказал, что протесты утихли: посмотрите на последние дворовые акции, которые проходят в Минске, в других городах Беларуси, во всех регионах Беларуси за последнее время. В один из выходных прошло более 120 различных акций протеста, люди выходят в 120 различных точках Беларуси. Это показывает широкомасштабность протеста и глубину проникновения желания изменить власть - не для того, чтобы изменить саму власть, а для того, чтобы жить в нормальной, демократической, свободной стране, где уважают права человека, где уважают слово. Это желание превалирует у большинства белорусов, я в этом уверен. 

- Некоторые говорят, что, возможно, надо было как украинцы в 2014 году с дымовыми шашками и арматурой противостоять силовикам, потому что такое противостояние неравных сил может продолжаться сколь угодно долго. Что вы на это скажете? 

- Украинский Майдан и сегодняшнее протестное движение в Беларуси - это абсолютно две разные вещи. Когда происходил украинский Майдан, главным стимулом протестов был выбор геополитический. Мы помним, что Янукович не подписал соглашение об ассоциации с Европейским Союзом, и это вызвало первую волну протестов, которые происходили в Киеве и в других городах Украины. У нас же фактором протеста не является выбор геополитический. Люди не выходят ни с российскими флагами, ни с флагами Европейского Союза. Они выходят с историческими национальными флагами. То есть люди борются за свои права, за базовые основные права. До тех пор, пока не будут расследованы все уголовные преступления режима, невозможно говорить о дальнейшем демократическом пути развития государства, невозможно говорить о какой-то стабилизации. Любая стабилизация будет внешней, внутри будет обида, раздражение, ненависть, неприятие. То, что Лукашенко сегодня токсичен для белорусов - это однозначно. 

- Почему режим все еще стоит? В чем его сила? 

- Надо говорить не о силе режима, а о его слабости. Слабость этого режима заключается в том, что он применяет аппарат подавления. Если сотрудники милиции ходят по квартирам и просят жильцов этих квартир предоставлять за деньги информацию о тех, кто выходит на дворовые акции протеста, - мы можем себе представить, насколько слаб уже режим. Фактически мы переходим к состоянию военного концлагеря, военной диктатуры, когда единственной силой у власти остается использование силового аппарата. В обществе поддержки нет. Общество выходит, требует, настаивает, высказывает свою точку зрения. Власть же употребляет силу. Но мы можем себе представить устойчивость государственной системы политической власти, которая основана на крови, на насилии, на избиении, на убийствах, на  нерасследованных делах. Белорусы мирились определенный период с этим состоянием, но произошел перелом.  

- Система Лукашенко - это только Лукашенко?  

- Система Лукашенко построена на страхе, насилии, демотивации, угрозе привлечения к уголовной и административной, дисциплинарной ответственности. Фактически он идет путем устрашения, путем подавления. Он постоянно заводит риторику, что он будет сражаться до последнего белоруса. Но он человеческое существо, и он подвержен страху, он боится - и именно преодоление этого страха заключается в его подходе, в жестокости. Он жестокий человек, он ужасен в своей жестокости, и он преодолевает таким образом свой страх. Этот страх будет над ним главенствовать только тогда, когда он почувствует силу. Он испугался, когда на улицы Минска, по всей стране вышло миллион демонстрантов. Он реально, он абсолютно точно испугался. Он схватился за автомат и побежал на улицу, когда на улице не было ни одного демонстранта, там было буквально десять человек. 

- А Путина он боится? 

- Безусловно, боится. Тому есть много примеров. Хотя бы даже вот эта история последних месяцев, когда Лукашенко был у Путина в Сочи и ему были поставлены четкие условия о необходимости внесения изменений в конституцию, уменьшении полномочий главы государства и назначении выборов в 2021 году.  

- Какие сценарии развития ситуации в Беларуси есть сейчас? 

- На мой взгляд, сейчас существует три сценария. Первый - это российский сценарий: изменение конституции, преобразование страны в парламентско-президентскую республику с многопартийной системой и выборы нового президента. Второй - вариант Лукашенко. В его варианте возникает всебелорусское народное собрание. Но чтобы прийти к всебелорусскому народному собранию как конституционному органу, необходимо внести изменения в конституцию. Они возможны исключительно на референдуме. Так говорит нынешняя конституция. Я не удивлюсь, если Лукашенко подпишет указ и с завтрашнего дня у нас поменяется конституция. Но реально вариант Лукашенко заключается только в одном: ему не нужны ни изменения, ни всебелорусское народное собрание, ему надо только одно - быть у власти еще пять лет. Человек фанатично любит власть.

- А третий вариант? 

- Третий вариант - это вариант про-белорусский, демократической оппозиции и белорусского общества. Мы считаем, что большинство белорусов его поддержат: Лукашенко должен уйти. И вот тогда наступает развитие событий в соответствии с конституцией.

- А позволит ли Путин Лукашенко уйти? Ведь уход Лукашенко - это поражение Путина. Позволит ли Путин нанести себе поражение? 

- Российская Федерация в последнее время системно, очень упорно теряет в глазах Беларуси свой авторитет. И связано это с тем, что Российская Федерация не дала публичной оценки тем массовым репрессиям, убийствам, насилию, пыткам, которые имели место и продолжают происходить в Беларуси. Когда по триста человек у нас задерживают в выходные, задерживают пенсионеров, которым под 90 лет. Россия на это молчит, говоря о том, что мы братский народ для русского народа. Но в чем заключается братство? В том, чтобы поддерживать того человека, который издевается над братским народом или поддерживать этот народ? И вот тут имидж начинает портиться. И социологи говорят о падении до сорока, даже до двадцати пяти процентов авторитета Российской Федерации. И в среднесрочной перспективе наступит переломный момент, когда белорусы поймут: наши надежды в отношении России не оправдались. Ведь 85 процентов белорусов высказалось за то, чтобы Путин поменял Лукашенко. Вы представляете, до чего белорусы дошли, что они как бы апеллируют к президенту России?

- Вы много общались с Лукашенко, а сейчас говорите, что он жестокий, плохой и так далее.  Вам потребовалось четверть века, чтобы это понять?

- Действительно, когда я был молодым дипломатом и поступал на службу в министерство иностранных дел, я верил в то, что мы будем строить независимое суверенное демократическое государство. Потом были противоречия, столкновения. Я подавал в отставку с должности начальника управления информации, пресс-секретаря министерства иностранных дел. Но я не говорит об этом публично. Это правда. И я это абсолютно признаю. Но вот наступила критическая масса. Если бы у меня были президентские амбиции, я бы пошел на выборы в этом году. Я не пошел. Если бы КГБ знал, что у меня есть такие амбиции, разве они бы допустили это? Боюсь, что нет. Я бы сидел в СИЗО.

- Есть ли у Лукашенко какая-то особенность, которой никто не знает?  

- Он очень часто придумывает истории, которые не имели место в реальности. И он может это рассказывать, убедив себя самого в этом и стараясь убедить окружающих. Я попадал в такие ситуации, слушая подобные истории. И вы представляете: чиновник в ранге министра слушает такую историю из уст главы государства. Я не скажу, что всегда, но я старался держать спину ровно и смотреть в глаза. Но это тот случай, когда глаза приходилось опускать.

Смотрите также: