С середины 2023 года тюремная цензура в России приобрела массовый характер. Переписка с некоторыми заключенными, приговоренными по статьям о "фейках" об армии, экстремизму, госизмене и другим политически мотивированным делам, значительно усложнилась: письма либо не вручались адресату, либо их ответы не приходили отправителям. Самый громкий пример - Алексей Навальный. В ноябре прошлого года цензоры перестали передавать оппозиционеру письма от его жены, так как усмотрели в них признаки "приготовления к преступлению".

"Я ей пишу: "Юля, хватит преступление готовить! Лучше борщ детям приготовь". А она не может остановиться. Все придумывает и придумывает новые преступления. И все пишет и пишет мне о них в письмах", - сообщал Алексей Навальный своим соратникам.

Когда передача письма тоже преступление

Вскоре цензура стала изымать и все письма адвокатов Навального из-за содержащихся в них "признаков преступления". В октябре и самих адвокатов Навального - Вадима Кобзева, Алексея Липцера и Игоря Сергунина - арестовали по обвинению в участии в экстремистском сообществе (часть 2 статьи 282.1 УК).

В материалах заведенных на них уголовных дел говорится, что юристы совершали преступление, передавая письма Навального сотрудникам Фонда борьбы с коррупцией, признанного в России экстремистской организацией.

О похожих фактах усиления цензуры сообщал бывший московский мундеп Алексей Горинов, приговоренный к 7 годам за "фейки". Осенью ему перестали доставлять письма. По словам Горинова, в конце ноября ему передали 33 письма, большая часть которых была датирована октябрем, а одно отправлено в сентябре. Задержку в доставке корреспонденции никак не объяснили, хотя по закону на вычитку писем полагается не более трех дней.

В сентябре стало известно, что против Горинова возбудили новое уголовное дело об "оправдании терроризма" на основе его разговоров с сокамерниками.

Цензоры не любят судиться с политзаключенными

Но в некоторых случаях правозащитникам удавалось добиться ослабления цензуры. Серию судов против ФСИН инициировала правозащитная команда "Свобода переписки", в которую входит юрист Сергей Буряков. Правозащитники смогли снять ограничения для общения с московским бизнесменом Владимиром Домниным, отбывающим наказание в ИК № 3 в Угличе. В 2018 году его приговорили к 9 годам колонии строгого режима за участие в деятельности запрещенного в РФ украинского "Правого сектора" и по другим "террористическим" статьям.

С помощью судебного дела, инициированного "Свободой переписки", письма начали приходить и Андрею Трофимову, находящемуся в СИЗО-1 Тверской области. Его обвиняют в "фейках" об армии РФ и попытке вступить в легион "Свобода России". Трофимов пытался бороться с цензурой самостоятельно, объявлял голодовку, но тщетно.

В ходе судебных слушаний выяснилось, что Трофимова не уведомляли об уничтожении писем, как это положено по закону. Руководство СИЗО предложило сделку: свобода переписки в обмен на соглашение о примирении сторон. На такие же условия пошли в ИК №3, где содержится Домнин. "Проигрывать суды для госоргана очень неприятно. Это могут занести в личные дела всем причастным, включая руководителя, что может затормозить и продвижение по службе, и выплату премий", - объясняет юрист Сергей Буряков.

Впрочем, добиться того же результата в случае студента-математика и автора телеграм-канала "Протестный МГУ" Дмитрия Иванова не удалось. С ним регулярно переписывается Анастасия Штельваг, но в марте прошлого года часть писем останавливала цензура. По словам журналистки, в СИЗО №5 "Водник", где содержится Иванов, сменился цензор. Штельваг предполагает, что это место заняла сотрудница "со сложным характером": "Это больше похоже на человеческий фактор, чем на указание сверху". В ноябре 2023 года суд отклонил исковые заявления, не увидев нарушений в цензурировании писем Иванова. "Свобода переписки" намерена опротестовать это решение.

В переписке с политзаключенным важно избегать стоп-слов

Учредительница издания SOTA (Sotavision) Александра Агеева также говорит о проблемах в коммуникации с политзаключенными. По этой причине издание приостановило проект "Голоса свободы", который публикует истории политзаключенных и отрывки из их писем.

По ее словам, если раньше сложности возникали при подготовке интервью с известными политзаключенными - их ответы приходилось получать из тюрем "окольными путями" - то теперь письма не приходят и от малоизвестных узников совести.

"Мы видим статус "вручено получателю" - шести разным людям, но по факту письма где-то зависают", - говорит Агеева. Она предполагает, что это может быть связано с содержанием писем: "Мы всегда предупреждаем собеседника, что отправитель - журналист, что ответ опубликуем на ресурсах Sotavision. До середины 2023 года никаких проблем не возникало".

Основатель проекта "Узник онлайн" Павел Чупрунов говорит, что чаще всего цензоры не пропускают письма, в которых обсуждается уголовное дело заключенного или содержатся чьи-либо персональные данные: "Мы получали письма, в которых вырезали некоторые предложения, а какие-то были зачеркнуты, например, номер камеры политарестанта". Под ножницы цензора могут попасть такие будничные темы, как использование мобильного телефона - это запрещенное средство связи в тюрьме. "Я обычно пишу про погоду, про сериал, который посмотрел - то, что может отвлечь и вряд ли возмутит цензора", - говорит Чупрунов.

В проекте "Росузник", который с 2012 года занимается рассылкой писем политзаключенным, сообщили DW, что у них в прошлом году цензуру не прошло всего 55 из 1600 писем. Основатель "Росузника" Никита Канунников отметил, что по факту после цензурирования может "пропасть" гораздо больше писем, трек-номер присваивается только заказным письмам: "Мы узнаем лишь о том, что письмо дошло до цензора, а не до заключенного".

Опыт бывших политзаключенных

Вместе с тем заказные письма создают заключенным большие бюрократические трудности, говорит дизайнер мебели и бывшая политзаключенная Ольга Бендас. Она была приговорена к 2 годам колонии по "Дворцовому делу" и вышла на свободу в августе 2022 года. За каждое письмо в ее колонии необходимо было расписываться, что занимало время: "Передо мной стоит выбор либо пойти за письмом, либо пойти на обед, либо посетить баню. И я перестала вообще ходить за заказными письмами", - говорит она.

В условиях тюремного быта куда важнее не письма, а посылки с теплыми вещами в зимнее время, говорит она: "Сигареты и чай - валюта на зоне. И это куда сильнее поддержит человека, чем "держись" в письме за 200 рублей". В качестве альтернативы Бендас предлагает скидываться для отправки больших посылок заключенным: "В части колоний посылку можно получить лишь несколько раз в году. Сейчас на своей странице в Facebook я начала сбор одной из таких посылок в 20 кг. Купить все самостоятельно - мне не по карману".

Коммуникация с внешним миром важна для арестанта, особенно если приговор носит политический характер, уверен экоактивист и экс-политзаключенный Вячеслав Егоров. В 2018 году он был одним из лидеров акций за закрытие мусорного полигона "Воловичи" в Коломенском районе. В 2021 году его приговорили к году и трем месяцам тюрьмы по "дадинской" статье - за многократное участие в "несанкционированных митингах". Срок он провел в исправительной колонии № 5 в Нарышкино (Орловская область), где была достаточно либеральная система цензуры. "В письмах пропускали, скажем так, критику существующего режима, а начиная с февраля 2022 года и упоминания "война в Украине", - вспоминает он.

В СИЗО, говорит Егоров, он мог часами отвечать на письма, но иначе обстоит дело в колонии, где жизнь подчинена строгому распорядку дня. Но даже обычные письма со словами поддержи очень важны для поддержания духа, говорит он: "с некоторыми людьми я продолжаю переписываться даже на воле. Их слова помогли пережить это непростое время".

Смотрите также: