Известный немецкий инфекционист профессор Мэрилин Аддо (Marylyn Addo) в настоящий момент руководит клиническими испытаниями одной из тех трех вакцин от SARS-CoV-2, в финансировании которых участвует правительство ФРГ. С 2015 года она возглавляет отделение инфектологии Университетской клиники Гамбург-Эппендорф (Universitätsklinikum Hamburg-Eppendorf, UKE). В государственном Немецком центре инфекционных исследований (DZIF) она координирует изучение новых инфекционных болезней.

Мэрилин Аддо родилась в 1970 году в Тройсдорфе под Бонном, ее отец - врач, он родом из Ганы, мать, немка, работала в администрации больницы. Собеседница DW изучала медицину в Боннском университете, в Страсбурге (Франция), Лозанне (Швейцария) и Лондоне (Великобритания), а затем около 15 лет занималась научными исследованиями на медицинском факультете Гарвардского университета (США), где сосредоточилась на изучении СПИДа. По возвращении в Германию она участвовала в разработке вакцин против Эболы и коронавируса MERS-CoV (Ближневосточный респираторный синдром).

DW: В течение нескольких дней пришли две нашумевшие новости об успехах при создании вакцин от COVID-19. Сначала было сообщение компаний BioNTech и Pfizer о том, что их немецко-американская вакцина на 90 процентов снижает риск заболеть коронавирусом. Какова была ваша реакция? Это прорыв? Или один из прорывов?

Мэрилин Аддо: Это один из прорывов. Правда, пока мы имеем от этих компаний лишь сообщение для прессы, надо еще увидеть научные данные, разобраться в деталях. Например: во всех ли возрастных группах защитная функция этой вакцины проявляется в одинаковой степени. Но в любом случае это был очень обнадеживающий сигнал. Ведь еще недавно не было уверенности, можно ли вообще создать против SARS-CoV-2 действенную вакцину.

- Вслед за этим последовал еще один обнадеживающий сигнал: американская компания Moderna объявила, что эффективность ее вакцины составляет даже 94,5 процента. Но ведь сомнения в устойчивости иммунного ответа, тем не менее, остаются? 

- Конечно остаются, потому что мы столкнулись с совершенно новой пандемией и пока еще даже точно не знаем, насколько стойким окажется естественный иммунитет. Поэтому мы не можем ответить и на вопрос о продолжительности поствакцинального иммунитета. Мы видим всего лишь промежуточные результаты. Исследования эффективности вакцин рассчитаны на длительный период.

- У многих вызывает сомнения скорость создания вакцин: обычно на это уходят годы, а тут - всего несколько месяцев. Разве это не повышает опасность получить ненадежный препарат с серьезными побочными действиями? 

- На нас, тестирующих вакцины, лежит огромная ответственность, ведь мы делаем прививки здоровым людям. Тут надо следовать высочайшим стандартам, и в ЕС регулятор строго следит за их соблюдением. Так что разработчики вакцин проходят, как всегда, все три предписанные фазы исследований, только на сей раз делают это намного быстрее, чем раньше.  

- Почему?

- По целому ряду причин. Во-первых, на этот раз намного быстрее, чем раньше, удалось получить геном вируса. Во-вторых, новые технологии, например, создание препаратов на основе РНК…

- … на матричную рибонуклеиновую кислоту как раз сделали ставку и BioNTech с Pfizer, и Moderna, и немецкая CureVac…

- … позволили в самые сжатые сроки разработать саму вакцину. Поэтому намного быстрее можно было перейти к собственно клиническим испытаниям. В-третьих, некоторые процессы на этот раз шли у разработчиков параллельно, чтобы не было задержек между отдельными фазами исследований. В-четвертых, регуляторы в нынешней чрезвычайной ситуации разрешили подавать отчеты для проверки по ходу испытаний, а не после их завершения.

- В интервью в конце октября вы говорили, что в мире сейчас разрабатываются свыше 170 вакцин от COVID-19.

- Сейчас их уже, кажется, свыше 200.

- Не слишком ли расточительно в самый разгар пандемии человечество использует свои научные, лабораторные, финансовые ресурсы? Может быть, имело бы смысл как-то сосредоточить усилия?

- Конечно, со временем тему оптимизации усилий следовало бы критически обсудить. Ведь нечто подобное произошло при разработке вакцины от вируса Зика - очень многие взялись за дело, но зарегистрированной вакцины пока так и нет. В то же время совершенно очевидно: для борьбы с COVID-19 понадобятся разные вакцины, одной-двумя тут точно не обойтись. Ведь пока, повторюсь, нам слишком мало известно об этом вирусе. Мы, к примеру, еще не знаем, какой возрастной группе лучше всего подойдут какие вакцины. Так что в нынешней ситуации хорошо, что разработчики идут широким фронтом, опираются на разные платформы и технологии - это, прежде всего, инактивированные, векторные и мРНК-вакцины.

- В Университетской клинике Гамбург-Эппендорф тоже идет работа над вакциной, вы руководите ее клиническими испытаниями. Чем она будет отличаться от других?

- У Немецкого центра инфекционных исследований DZIF есть своя платформа, которая позволяет реагировать на актуальные события. На ее основе мы в свое время разработали вакцину от другого коронавируса - MERS, и теперь адаптировали ее к SARS-CoV-2. Это - одна из трех немецких вакцин, которые получили в текущем году финансовую поддержку от федерального министерства образования и научных исследований. Две другие - как раз разработка BioNTech, а также вакцина фирмы CureVac. Наш проект финансируется исключительно из общественных средств, это отличает его от многих консорциумов фарминдустрии. У нас векторная вакцина - как и российская Sputnik V. Мы сейчас находимся в первой фазе ее тестирования и готовим вторую. 

- В России, помимо "Спутник V", зарегистрировали уже вторую вакцину от коронавируса, на подходе - третья. На Западе их очень жестко критикуют. А каково ваше мнение?

- Я лучше информирована про Sputnik V, поскольку у создателей этой вакцины была разработка против Эболы, на основе которой они сделали препарат против COVID-19, а я тоже много занималась Эболой. Так вот, критику вызвала вовсе не стратегия, нацеленная на создание векторной вакцины. Критиковали то, что на тот момент, когда господин Путин объявил о ее регистрации, вакцину получили, если не ошибаюсь, всего около 80 человек.   

- А сколько человек должны были бы перед регистрацией по международным стандартам принять участие в тестировании?

- Регуляторы в ЕС и США требуют пятизначных цифр - не меньше 20-30 тысяч. И компании BioNTech и Pfizer, и американская Moderna, и разработчики китайских вакцин привлекли к исследованиям в рамках третьей фазы порядка 30-40 тысяч человек. Это делается для того, чтобы выявить редкие побочные действия. Если вы протестировали 80 человек, то вы, скорее всего, не обнаружите осложнения, случающегося один раз на 5 тысяч прививок.

- Представим себе: весна-лето 2021 года, на мировом рынке к продаже допущены десятка полтора вакцин, человек хочет сделать себе прививку. По каким критериям врачам и их пациентам следует выбирать вакцину, если, конечно, выбор есть: технология, цена, частота прививок, страна происхождения?   

- Ключевой критерий: какие вакцины предоставляют наибольшую защиту и вызывают наименьшие побочные действия. Кроме того, следует учитывать, какие вакцины лучше всего подходят для данной возрастной категории и при тех или иных хронических заболеваниях. Допускаю, что, скажем, у сорокалетних выбор будет шире, чем у людей 65+. Ведь из опыта прививок от гриппа мы знаем, что в этом возрасте они нередко вызывают лишь слабый иммунный ответ. Но вполне возможно, что какие-то вакцины от COVID-19 окажутся весьма эффективными именно в этой возрастной группе.

Конечно, многое будет зависеть от действий политиков: о поставках каких вакцин и в каких количествах они договорятся с производителями. Но каждому, кто хочет привиться, я советовала бы внимательно смотреть на данные об эффективности и безопасности. Это самое важное. Остальное, в том числе и то, где вакцина сделана - в Германии, Америке или России, вещи уже второстепенные.

Смотрите также: