Социолог Лев Гудков, директор "Левада-центра", рассказал в интервью DW о протестных настроениях в России накануне запланированных на субботу, 23 января, акций сторонников Алексея Навального, отношении россиян к оппозиционеру после его отравления и показанному его Фондом борьбы с коррупцией (ФБК) фильму "Дворец для Путина".   

DW: Алексей Навальный вернулся из Германии, где проходил лечение после отравления, в Россию, был арестован в Москве и призвал своих сторонников выйти на улицы. И российские власти, которые запретили акции, и сторонников Навального интересует - сколько россиян последуют призыву?

Лев Гудков: Очень приблизительно, я думаю, что может выйти несколько тысяч человек в Москве, несколько сотен в других городах. Не думаю, что протестная активность очень высока. За последний год, несмотря на высокий уровень недовольства и социального раздражения властями, готовность самим принимать участие в публичных акциях резко снизилась - из-за карантина и страха перед репрессиями. В последние два-три года страх перед произволом властей, усилением политики устрашения вырос вдвое.

Кроме того, несмотря на высокий уровень поддержки Навального, особенно в крупных городах, готовность откликнуться на его призывы - не очень высокая. Он вызывает сложную гамму чувств: любопытство, симпатию и одновременно раздражение. На него переносится чувство собственной недееспособности, неготовности к политическому участию. У большого числа людей он воспринимается как политикан, авантюрист - все негативные клише, которые поставляет пропаганда, работают для оправдания пассивности.

"Отношение к Навальному сложное, зависит от возраста и канала информации"

- В ноябре 2020 года опрос "Левада-центра" показал, что за Навального как потенциального президента готовы проголосовать 2 процента, как и раньше. Попытка отравления не добавила оппозиционеру популярности?

- О нем знают почти 80 процентов населения, это очень много, с ним несопоставима ничья популярность кроме Путина. Но отношение к нему сложное, и это зависит от возраста и канала информации. Молодежь, которая сидит в социальных сетях, гораздо сильнее реагирует на известие о попытке политического убийства, с сочувствием. Если в целом версию о попытке убийства принимают около 15 процентов, то среди молодежи - около 40 процентов. А среди людей пожилого возраста, особенно в провинции, которые зависят от федеральных каналов, в эту версию верят 5 процентов. Там работает кремлевская пропаганда: отрицается сам факт отравления, либо говорят, что это провокация западных спецслужб.

- Фильм-расследование Фонда борьбы с коррупцией "Дворец для Путина" набрал за считанные дни более 50 миллионов просмотров. Но эти миллионы людей, похоже, не выйдут на улицы? 

- Просмотры - это не совсем то, что люди. Я бы разделил это на полтора-два раза, но все равно это гигантская цифра. Предполагаю, что мотивация просмотра и отношение к фильму не так однозначны. Кто-то интересуется этим так, как жизнью поп-звезд - в какой роскоши они живут и так далее. Поэтому судить по просмотру о моральной реакции очень трудно. В России традиционно существует иерархическое восприятие, представление о правах и привилегиях. Второе - сам факт коррупции давно никого не удивляет. То, над чем работает Навальный, не совсем эффективно. По нашим данным, 80 процентов и так говорят, что российское государство тотально коррумпированное. Поэтому здесь новость - конкретные детали.

"Навальный становится лидером не столько оппозиции, сколько социального неприятия режима"

- И в России, и на Западе многие обозреватели считают, что своим решением вернуться в Россию, зная, что его там пытались убить и ждет арест, Навальный набрал очки как политик. Это уже можно социологически замерить или прошло слишком мало времени?   

- Прошло мало времени, информация об этом должна распространиться, усвоиться. Я согласен с теми, кто говорит, что Навальный стал оппозиционной фигурой номер один в политическом плане. Он, безусловно, меняет общественный дискурс. Это будет усиливаться. Навальный становится лидером не столько оппозиции, сколько социального неприятия действующего режима. Это будет влиять на эрозию легитимности Путина.

- Навальный обращается в основном к молодым, в своем фильме он несколько раз объясняет ситуацию тем, кто не помнит 1990-е. Видите ли вы перспективы его выхода за пределы молодежной аудитории?

- Не со всем соглашусь. Наиболее восприимчивая среда к выступлениям Навального - не самые молодые. Молодые как раз наиболее равнодушные. Они смотрят его ролики, но никак не реагируют на это, а реагируют те, кому от 25 до 40 лет - люди зрелые, с большим опытом и социальным кругозором, которые могут выразить причины своего несогласия с действующей властью. Именно эта группа людей осознает, что у них нет перспектив в будущем, они пострадали от пандемии и понимают, что экономика РФ находится в стагнации. При этом они больше, чем другие группы, не зависят от власти. Их отрасли - технологии, сервис, которые сильнее других ощутили это. В этой среде идут медленные процессы осмысления.

 "Иллюзии, что все эти стагнационные явления временные, нейтрализуют недовольство"

- Звучат предположения, что Навальный рассчитывает повторить в масштабах страны недавнюю ситуацию в Беларуси или в Хабаровском крае РФ, вызвать массовые протесты. Насколько можно сравнивать протестные настроения в России и в Беларуси? Какую роль играет пандемия как катализатор для выхода накопившегося недовольства?

- Конечно, какую-то роль катализатора это сыграло. Пандемия усилила все проблемы. Но это медленный процесс, люди успевают адаптироваться. Я не думаю, что мы стоим перед волной больших массовых протестов. Ситуация резко отличается от Беларуси. В Беларуси в гораздо большей степени сохранилась советская модель диктатуры и госэкономики. В России за годы процветания, 2002-2010, создан жирок накопления. Иллюзии, что все эти стагнационные явления временные и через время снова будет рост, нейтрализуют недовольство. Чтобы социальное раздражение вышло на поверхность, оно должно быть организованным, должны быть структуры, политические партии и движения.

- Но ведь именно Навальный создал такие структуры, штабы по всей стране, когда собирался на президентские выборы 2018 года. Этого недостаточно?

- Этого недостаточно, хотя считаю Навального самым талантливым именно в этом смысле. В отличие от всех других несистемных партий он пытается создать структуры, в том числе региональные, консолидируя разные группы недовольства. В этом его сильный козырь. Но нужно принять во внимание и прессинг в отношении него, аресты сотрудников его штаба.

- То есть, в России сейчас нет условной революционной ситуации, как, например, в 1905 или 1917 годах?  

- И в 1905-м, и в 1917-м нужно помнить два фактора - фактические военные поражения и усталость от войны. Поражение в Русско-японской войне всколыхнуло Россию, а в 1917 году была усталость от Первой мировой. Сейчас этого нет, пандемия на это не тянет.

- Насколько фильмы ФБК меняют отношение россиян к президенту Владимиру Путину?

- Когда был выпущен первый доклад Немцова о Путине и коррупции, мы начали замерять отношение к ним. Аудитория этих докладов тоже составляла миллионы. Примерно 11-15 процентов говорили, что да, это правда, об этом говорят и пишут в интернете. Около 35 процентов говорили, мол, наверное, это правда, но я об этом мало знаю. 25 процентов говорили - какая разница, важно, что при нем жить стало лучше. И еще 18 процентов говорили, что никогда не смогут поверить, что Путин виноват в каких-то злоупотреблениях. Важна апатичная середина, которой все равно. Это основа этого режима.

"Мы восхищаемся Навальным, но следовать за ним не будем"  

- Подводя итог, вы считаете, что протесты в поддержку Навального будут не очень многочисленными из-за опасения репрессий, коронавируса и недоверия к самому Навальному?

- Опасения репрессий здесь важны, но гораздо больше - аморализм, отсутствие реакции на такого рода свидетельства, пассивность или конформизм, идущий с советских времен: не высовывайся и будешь здоров.

- То есть, ошибаются те, кто видит в нем условного "богатыря", "освободителя", ради поддержки которого народ выйдет на улицы? 

- Восхищение Навальным будет усиливаться и распространяться, это безусловно так. Но к этому примешивается одна вещь - он особый, он именно, как вы сказали, "богатырь", а мы не такие. Мы восхищаемся им, но сами за ним следовать не будем.                    

Смотрите также: