Протоиерей Андрей Кордочкин, доктор богословия, секретарь Испано-Португальской епархии РПЦ и ключарь кафедрального собора Марии Магдалины в Мадриде, полагает, что в лоне российского православия набирает силу протестное движение. Новым импульсом для этого, по его мнению, послужило российское вторжение в Украину.

Ряд священнослужителей не согласны с вторжением и тем самым противостоят сложившейся в течение веков политике поддержки церковью светских властей России. Подобное инакомыслие, по словам Кордочкина, имеет тенденцию к росту.

DW: Инакомыслие - явление в РПЦ довольно новое, хотя еще два года назад было опубликовано письмо духовенства по "московскому делу" с призывом к справедливому суду над участниками уличных протестов. А год назад появилось письмо по поводу событий в Беларуси. С чем связано это явление, ведь православие всегда было заодно с властями?

Отец Андрей: Если смотреть на историю православной церкви начиная от византийского императора Константина, то, действительно, она почти всегда играла роль опоры государства, поддерживала все его начинания. Это происходило и в ХХ веке - советские власти тоже манипулировали церковью и использовали ее в своих целях. Тем не менее с начала 90-х годов, со времени непростого, но исполненного надежд, выросло новое поколение духовенства, которое не готово к слепому подчинению - ни к цензуре, ни к самоцензуре.

- Как вы видите развитие протестной тенденции в дальнейшем? Сможет ли эта тенденция повлиять на официальную позицию РПЦ, которая остается верной властям?

- Скорее всего Россию ждет белорусский сценарий, то есть инакомыслие будет подавляться. Церковь - часть общества, поэтому, если инакомыслие подавляется в обществе, то оно подавляется и в церкви. Однако для тех, кто видел, как падают тоталитарные режимы в конце ХХ века, понятно, что политика подавления является тупиковой.

Я часто вспоминаю книгу Вацлава Гавела "Сила бессильных", где он рассуждает о том, как люди, у которых, казалось бы, нет никаких шансов, которые беспомощны и слабы, могут оказать воздействие на тоталитарное общество. Я думаю, что священники, которые будут действовать по своей вере, по своей совести, даже несмотря на репрессии, будут услышаны и народом, и церковью.

- Что бы вы посоветовали священникам, находящимся в России: стоит ли открыто говорить о своей позиции, несмотря на риск получить даже тюремный срок?

- Никто, а тем более священник, не может призывать кого-то идти под штрафы и дубинки. Я не считаю себя вправе раздавать советы, но думаю, что священник без плакатов и лозунгов может сделать достаточно, раскрывая людям духовную суть явлений. Именно по этому пути шли многие пастыри в позднесоветскую эпоху.

Кто может укорить отца Иоанна Крестьянкина или отца Александра Меня за то, что они не вышли на Красную площадь, к примеру, когда СССР ввел войска в Афганистан? Как нести пастырское служение, каждому решать самому. Московский священник Алексий Уминский вспомнил слова из песни Гребенщикова "научи нас дышать под водой", и многие находят их созвучными нынешнему положению дел.

- Тем не менее мы видим, что нынешняя власть и ее деяния по-прежнему пользуются поддержкой большой части российского общества.

- Состояние нашего общества не может не беспокоить. В этой связи вспоминается мнение американского исследователя Энтони Джеймса Грегора. Он предупреждал об опасности появления фашистской идеологии в странах, где марксизм изжил себя. В этом случае срабатывает один и тот же сценарий: пафос интернационализма сменяется патриотизмом и национализмом, непрерывным напоминанием об "особой миссии" народа и его "славном прошлом", звучат призывы к героизму, дисциплине и следованию за национальным лидером.

Кроме того, я бы обратил внимание на увлечение Путина философом Иваном Ильиным, поклонником итальянского фашизма, а затем и немецкого национал-социализма. Исследователь Ильина Антон Барбашин пишет: "По сути, он ратовал за создание в России национальной диктатуры, которая должна опираться на исключительную роль церкви и армии… Его философия базируется на культе "бремени и мук" русского народа, его исключительности. Такое видение требует селекции со всеми вытекающими последствиями для "неправильных людей".

Все это оживает на наших глазах, Путин призывает к "самоочищению" общества, и даже употребляемый им термин "национал-предатели" совпадает с аналогичным, употребляемым Гитлером в "Майн Кампф" - Nationalverräter.

- А что вы могли бы сказать по поводу доктрины "Русского мира", которую много раз озвучивал Путин?

- Я больше 18 лет совершаю служение в храме, большинство прихожан которого - украинцы. Для меня слова о том, что "Русские и украинцы - один народ", не имеют смысла. Они могли быть сказаны лишь человеком, который Украину не знает и который не знаком с поколением украинцев, включая русскоязычных, выросших после распада СССР.

Почему-то жители украинских городов не встречают с цветами "воинов-освободителей". Почему-то миллионы беженцев "одного с нами народа" спасаются от нас на Западе, а не в России. "Русский мир" есть доктрина не только ложная, но и опасная. По отношению к Украине она звучит так: "Вас, как народа, не существует, ваша государственность - это недоразумение, а раз мы - это вы, то мы и будем за вас решать ваше будущее". Поскольку эта цель в реальности недостижима, то и победа в войне невозможна. Даже если мы увидим подавление сопротивления в Украине, стратегически война уже проиграна, и от этого позора не отмыться.

- Какие последствия будет иметь война для единства православия?

- Вспомним, что когда была создана новая религиозная единица, получившая автокефалию от Константинополя, из нашей церкви в нее перешли всего лишь два епископа. Теперь, вследствие войны, более 15 украинских епархий прекратили поминовение Патриарха Московского и всея Руси. И эта центробежная тенденция проявляется все отчетливее.

- В одном из недавних интервью для прессы вы назвали Путина человеком, лишенным чувства сострадания. Может ли он вообще считаться православным христианином?

- Я бы хотел напомнить о детях князя Владимира - первых русских святых Борисе и Глебе. Есть видеозапись посещения Путиным выставки Ильи Глазунова. Когда президент вместе с художником оказывается перед образом Бориса и Глеба, то говорит, что "они все отдали без борьбы, и это не может быть примером для нас". Глазунов ему поддакивает. Если Путину не понятна мотивация людей, которые отказались от братоубийства, то для него нет никаких нравственных барьеров для того, чтобы добиться власти или ее удержать.

Более 10 лет назад Путин сослался на мнение неких "теоретиков христианства" о том, что православие ближе к исламу, чем к католичеству. Говоря о возможном отражении ядерного удара, он сказал, что в этом случае "мы как мученики попадем в рай, а они просто сдохнут".

Учитывая признание Путина в том, что ленинградская улица научила его правилу "если драка неизбежна, то надо бить первым", то по мировоззрению, он, видимо, ближе к шахиду, чем к Франциску Ассизскому. В этом смысле он мне кажется опасным не только для коллективного Запада, но и для тех русских людей, у которых есть другие планы на жизнь, кроме превращения в ядерный пепел.

Смотрите также: