В 2020 году 680 человек, задержанных на протестах в Беларуси, подали заявления в Следственный комитет РБ по факту противоправных действий силовиков. Сначала следователи затягивали сроки, назначая одну за другой экспертизы, спустя год пресс-служба выступила с заявлением, что ни одного угловного дела заведено не будет - нет состава преступления, по версии СК РБ.

При Генеральной прокуратуре была создана специальная межведомственная комиссия, которая должна была дать оценку действию силовиков в отношении задержанных. Ее состав сразу засекретили, о результатах работы ничего неизвестно. Пресс-служба Генпрокуратуры сообщила, что сведения об итогах работы не разглашаются лицам, чьи интересы не были затронуты. Правозащитники, которые работали с потерпевшими, говорят, что ни одного избитого члены комиссии не опрашивали.

"Тяжелее всего было слушать про сексуальное насилие"

Правозащитница Анисия Козлюк вспоминает, что сразу после выборов начала фиксировать показания людей, которых пытали силовики. "Мы находили людей по материалам в СМИ, постам в соцсетях, личным знакомствам. Сначала было сложно, в день проводили не более пяти интервью, но когда людей начали освобождать с Окрестина, количество интервью резко выросло. Люди выходили в ужасном состоянии, рассказывали страшные вещи. Помню мужчину, который говорил, что его сокамерника так били, что тот в один момент перестал двигаться и у него произошел акт дефикации".

По словам Анисии, первые дни силовики действовали хаотично. Но протесты продолжались, и пытки приобрели системный характер - сотрудникам изоляторов поступали указания "сверху", как нужно вести себя с "политическими": лишать их базовых предметов гигиены,перенаселять камеры, не водить в душ и на прогулку, хотя все это гарантирует закон. Позже задержанных на протестах стали помечать - кресты наносили краской не только на одежду, иногда даже на лоб.

"Вскоре стало понятно, что если задерживают оперативники Главного управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией, человека будут бить, - продолжает собеседница. - Некоторые отделения милиции отличались особой жестокостью - во Фрунзенском и Первомайском районе Минска, например. Потом стали известны имена и особо отличившихся силовиков. Сначала потерпевшие просто подробно их описывали, одинаковые свидетельства были у разных людей, а потом в Сети появилась информация о сотрудниках силового блока, и потерпевшие стали отправлять данные и фото людей, которые их избивали".

Опрашивали людей не только правозащитники и юристы, но и простые волонтеры, которые хотели хоть как-то помочь людям в такой непростой ситуации. "Тяжелее всего было слушать про сексуальное насилие…, - вспоминает Анисия. - Еще помню историю мужчины, которому разбили машину и достали его оттуда. Он - христианин. И пока его били, пытался взывать к совести силовиков, спрашивал, как же они могут такое творить. Но у меня сразу после 9 августа включился режим выживания. Я запретила себе эмоционально включаться в каждую историю, иначе бы просто не выдержала".

По словам правозащитницы, первое время потерпевшие действительно верили, что виновные в истязаниях понесут справедливое наказание. "Беларусь столкнулась с таким уровнем насилия, которого никогда не было. Естественно, люди думали, что это исключение, а не правило, которое ждет нас еще два года", - отмечает Анисия Козлюк.

В Комитете по расследованию пыток, где она проходит стажировку, специалисты продолжают опрашивать людей, которые прошли жернова белорусской репрессивной машины. "Мы собираем информацию, в том числе с портретами силовиков, причастных к пыткам, и передаем сведения следователям международных правозащитных организаций, которые будут более тщательно изучать материалы, чтобы сформировать обоснованную базу. У меня нет ощущения, что это бесполезная работа. Придет время, когда будет дана правовая оценка действиям конкретных силовиков, и собранные нами данные в этом помогут", - говорит собеседница.

"Основной мотив у потерпевших - не месть"

Юрист Юлия Леванчук, которая работает с потерпевшими, объясняет, что есть три варианта правового решения вопроса. "Первый - суд, который пройдет в Беларуси, но, конечно, когда ситуация в стране изменится, - говорит эксперт. - Второй путь - международный уголовный суд в Гааге, но, на мой взгляд, шансов на это почти нет: Беларусь не ратифицировала Римский статут, а значит на нее не распространяется действие суда. Есть возможность "зайти" с одобрения Совета безопасности ООН, но, скорее всего, это решение заблокирует Россия или Китай. И наконец, третий вариант - суд в другом государстве в рамках универсальной юрисдикции. Пытки - настолько серьезное преступление, что мир не может просто закрыть на это глаза. И в Литве в этом направлении уже идет работа".

Более 40 белорусов уже признаны потерпевшими, с ними работают литовские следователи. Кроме того, опрашивают свидетелей, например, бывших силовиков, судей, которые могут рассказать, как устроена правоохранительная и судебная системы в Беларуси.

"Но надо понимать, это процесс не быстрый. Сколько будет идти предварительное следствие, никто с точностью сказать не может, - отмечает Юлия Леванчук. - По закону, лица, которых подозревают в совершении преступления, должны быть вызваны для допроса. Литва может направить запрос в Генеральную прокуратуру и Минюст Беларуси, если будет получен отказ, может быть принято решение о заочном суде. На процессе защищать белорусских силовиков будут местные адвокаты, кто не наймет себе защитника, получит назначенного от государства. В любом случае в суде нужно будет доказать вину каждого человека по каждому эпизоду. В случае обвинительного приговора осужденные могут быть объявлены в международный розыск".

Есть ли у потерпевших надежда, что их дело все-таки дойдет до суда? "Когда людей признали потерпевшими, чувствовалось, что они поверили, что можно добиться справедливости, хотя это непростой и, повторюсь, длительный процесс, - говорит Юлия Леванчук. - Основной мотив у потерпевших - не месть, многие говорят, что не хотят, чтобы то, что пережили они, случилось еще с кем-то, поэтому и надеются на суд".

Смотрите также: