С Марией Колесниковой нет связи с февраля 2023 года. Скудная информация, которую получают родные Марии, настораживает: по словам ее сестры Татьяны Хомич, политзаключенная сильно похудела, не восстановилась после операции на желудке и весит около 45 кг. Мария не может есть тюремную еду и у родных есть сомнения, что у нее есть необходимая медпомощь.

DW поговорила с Татьяной Хомич о том, что сейчас известно и откуда берется информация о Марии, рассчитывают ли родные на помощь ЕС, как оценивают стратегию демсил и чем помогают российские оппозиционеры. 

"Не хотелось верить, что все так плохо"

DW: Ты рассказала, что Мария сильно похудела, весит 45 килограммов. Как удается получать эту информацию?

Татьяна Хомич: Собираем по крупицам от бывших политзаключенных, тех, кто уехал из страны и не боится говорить. Например, весной этого года женщин перед освобождением помещали в ШИЗО, они смогли мельком увидеть Машу.

Такие новости я слышу последние месяцы. Мне не хотелось верить, что все так плохо. Была надежда, что связь восстановится и мы узнаем какие-то позитивные новости.

- После этой информации о ее весе стало ли известно что-то еще?

- Нет. Но я ни разу не услышала и опровержения, хотя мне хотелось бы. Не слышала, чтобы кто-то сказал, что Маша хорошо выглядит и все в порядке. Все, что мы слышим, это что она очень худая, но не теряет бодрости духа. Если кто-то с ней пересекался, Маша улыбалась. Разговаривать, конечно, им не дают.

Когда Машу выводят из камеры, ее окружают до шести работников администрации. Также мы знаем, что как минимум однажды ей приносили письма, показывали и рвали у нее на глазах. Когда Маша сказала дежурному в ПКТ, что у нее вызывает серьезное опасение состояние ее здоровья, на это не было реакции. Когда она спрашивала про письма и передачи, ей говорили, что "про вас все забыли".

"У нее нет холодильника, чайника, только кипятильник"

-´Что известно об условиях содержания?

- Машу периодически помещают в помещение камерного типа, в ШИЗО. Она изолирована, полтора года находится одна, в режиме инкоммуникадо, то есть у нее нет возможности общаться с другими заключенными, нет писем, звонков, передач, встреч с родными или с адвокатом.

Последний раз адвокат видел Машу в феврале 2023 года, тогда она сказала, что потеряла около 15 килограммов. В декабре 2022 года, через пару недель после операции (28 ноября 2022 года Марию доставили из колонии в реанимацию больницы и сделали операцию по поводу прободной язвы. - Ред.), передали ей диетическую передачу, она не могла питаться тюремной едой, нужно было что-то вроде пюре.

Боюсь, сейчас ситуация такая же, она многое не может есть из тюремного "меню". У Маши есть средства для "отоварки" в магазине, но сумма ограничена - 40 или 80 рублей, мы точно не знаем. В месяц! Хватит только на чай, кашу, печенье. Там нет холодильника, чайника. Ей разрешают несколько раз в день пользоваться кипятильником.

- А медицинская помощь?

- Мы слышали, что ее периодически доставляют в медицинскую часть колонии. Также была информация о том, что в прошлом году, уже после операции, Машу возили в городскую больницу, но мы не знаем, почему.

"Нужно менять риторику и стратегию"

- В соцсетях стартовала акция #SOSMaria. Какова ее главная цель?

- В связи с недавними освобождениями я очень надеюсь, что и Маша может быть на свободе. Но как минимум прямо сейчас это приемлемое питание, восстановление коммуникации, информация о ее здоровье. Скажу честно, я надеюсь на какую-то человечность со стороны администрации колонии и белорусских властей, у меня нет других вариантов. Также я надеюсь на международную помощь.

- Ты уже пятый год - голос сестры, встречаешься с европейскими, американскими политиками. Они тебя слышат? Что еще они могли бы сделать?

- К сожалению, Беларусь и белорусы в последние несколько лет оказались в "серой зоне". К нам было большое внимание в 2020 году, были надежды, но изменения не случились, и внимание пропало, хотя репрессии продолжаются.

Еще больше Беларусь изолировали действия властей - посадка в Минске самолета, миграционный кризис, поддержка России в войне против Украины. В целом международные события забирают внимание от ситуации в Беларуси. Мне очень жаль, что сейчас такой повод, но, может быть, ситуация с Машей поможет снова привлечь внимание к этой проблеме, и европейское сообщество сможет отреагировать.

- О какой реакции речь?

- Я считаю, что риторика демократических сил, которая сегодня превалирует, что не должно быть никаких переговоров с режимом, - она вредна. Для освобождения политзаключенных, улучшения их условий коммуникация необходима.

Нужно менять риторику и стратегию. Если какие-то шаги Запада, восстановление коммуникации могут привести к освобождению людей, то их нужно делать. Какие-то небольшие уступки. Небольшие, потому что нет доверия к режиму Лукашенко, и для начала нужны небольшие шаги. Сейчас происходят эти помилования, и Запад должен на них реагировать, их приветствовать. Нет иллюзий, что режим станет гуманным, но это вопрос небольших действий, которые могут помочь и продлить этот процесс.

"Если они готовы освобождать людей, нужно этому способствовать"

- Ты считаешь, что нынешние помилования можно использовать как окно возможностей для освобождения политзаключенных?

- Я считаю, необходимо использовать. Четыре года мы не видели таких освобождений, долго ситуация была в тупике. Сейчас это происходит, и мы реагируем, я считаю, не очень правильно.

Если они готовы освобождать людей, нужно этому способствовать. Мы слышали об освобождении как минимум 78 человек. Была информация в госмедиа о том, что около 900 политзаключенных написали прошения о помиловании. Я считаю, что цифра близка к правде. Люди хотят выходить на свободу.

- А у тебя есть представление, что Лукашенко хочет получить взамен?

- Мне кажется, ни у кого нет такого представления. 2 июля Лукашенко внезапно сказал, что не нужно удивляться, если на свободу выйдут политзаключенные с заболеваниями. Это был довольно спонтанный шаг.

Как минимум ответом может быть приветствие этих освобождений и конкретный запрос со стороны западных стран, какие шаги возможны, как искать консенсус, насколько этот процесс можно продлить и чего же хочет белорусский режим.

Часто ответы сразу переводятся в плоскость отмены санкций. Но их много, они разные. Часть санкций вводилась за соучастие в войне против Украины, часть - персональные, за нарушение прав человека в Беларуси, часть - за миграционный кризис, за угон самолета. Я считаю, нужно подходить прагматично. Поэтапный подход, соизмеримые шаги с обеих сторон. 

"Даже с Путиным ведут переговоры"

- О Марии говорят и российские оппозиционные политики - Кара-Мурза, Яшин, Навальная. Как думаешь, их лучше услышат в США и ЕС?

- Я думаю, что в нашей ситуации нужно использовать любые возможности. К освобожденным российским оппозиционерам много внимания. Работает и тот факт, что они были освобождены в результате обмена между Россией и Западом, в котором не было белорусских политзаключенных. Для многих было разочарованием, что там не было Маши, не было Алеся Беляцкого, учитывая страны, которые были задействованы (россиян обменяли, в том числе, и на гражданина Германии, арестованного в Беларуси. - Ред).

Мы часто слышали, что нельзя "вести переговоров с террористами", что это неэтично. Но мы видим, что даже в ситуации войны есть каналы коммуникаций, переговоры ведут с Путиным и приходят к таким важным результатам. Значит, это должно быть доступно и нам.

Для меня вопрос, почему этого не случилось раньше. Но если есть силы, которые могут нам помочь поднять вопрос на высоком уровне, это нам необходимо. Особенно в условиях, когда спустя четыре года - давайте будем честными - у многих опускаются руки.