На улице висит плакат. На нем изображен, скажем, духовой инструмент эпохи барокко, и красуется надпись "17-й фестиваль старинной музыки". Рядом висит другой плакат. На нем - рыжеволосая красавица и надпись "Сильные женщины". Какой привлечет скорее ваше внимание?

"Вот именно, - улыбается Томас Хёфт (Thomas Höft), режиссер и директор фестиваля старинной музыки в Кельне (Kölner Fest für Alte Musik). - Для первого фестиваля, который я делаю в Кельне, я старался выбрать тему, актуальную сегодня, как и 400 лет назад".

Красавицы и умники

Сильные, а также красивые, умные и талантливые женщины были представлены в программе фестиваля, так сказать, в трех амплуа.

"Во-первых, это тема музыкальных произведений: например, Лукреция или Дездемона, - рассказывает Томас Хёфт. - Во-вторых, это женщины-композиторы: от безымянных трубадуров Средневековья до композиторов 19-го века, как, например, Фанни Мендельсон (Fanny Mendelssohn), сестра Феликса Мендельсона. Наконец, это звездные исполнительницы, на которых держится наш мир".

Трехкратная женская сила действительно произвела свое действие, обеспечив фестивалю новый имидж. Все как-то сразу позабыли, что в былые годы и даже десятилетия в городе уже не раз предпринимались разной степени безуспешности попытки завести регулярный праздник старинной музыки. Зато все запомнили, что у фестиваля есть новая площадка и новый руководитель, а значит, и фестиваль вроде как новый - причем с очень симпатичный, женским лицом.

Кельнский набор

Еще в 60-е годы Кельн, город знаменитого готического собора и не менее знаменитых романских церквей, стал наряду с Амстердамом Парижем и Берлином одним из европейских центров старинной музыки.

"По моему мнению, Кельн был даже важнее других городов, - рассказывает звезда старинной музыки, британская певица Эмма Киркби. - Потому что именно здесь работали не просто отдельные близкие по духу музыканты, но появился ряд значительных ансамблей, как, скажем, Cantus Cölln или Cappella Coloniensis".

В вопросе самоорганизации и цеховой солидарности Кельн и по сей день впереди всей Европы: так, ровно год назад был создан ZAMUS – Кельнский центр старинной музыки. Благодаря государственной и спонсорской поддержке, но главный образом благодаря инициативе и находчивости самих музыкантов было найдено финансирование для превращения старинной фабрики по производству электрических лампочек в современную репетиционную базу для целого ряда ансамблей, входящих в общественную организацию "Кельнское общество старинной музыки" (KGAM).

Скинувшись и объединив усилия, "квартиранты" ZAMUS обзавелись эффективной администрацией и профессиональной пресс-службой и пригласили Томаса Хёфта на должность художественного руководителя всего проекта в целом и фестиваля в частности.

Хёфт, долгие годы "служивший" правой рукой патриарха аутентичного исполнительства, знаменитого дирижера Николауса Арнонкура (Nikolaus Harnoncourt), относится к числу людей, чьи приглашения принимаются и исполнителями с особым удовольствием. Например, уже упомянутая Эмма Киркби не только выступила в фестивальной постановке оперы Генри Пёрселла "Дидона и Эней" (в своей коронной партии Дидоны), но и подарила фестивалю мастер-класс для молодых певцов, решивших посвятить себя исполнению старинной музыки.

Праздник для всех

Приятной особенностью кельнского фестиваля можно считать его близость к народу.

Так, открылся он днем открытых дверей в ZAMUS, в рамках которого большие и маленькие меломаны могли понаблюдать, как изготовляются старинные инструменты (в центре есть и свои мастерские) или попробовать написать несколько нот на настоящем пергаменте настоящим скрипучим пером.

Для маленьких любителей музыки сводный ансамбль старинных инструментов сыграл небольшой концерт, но в особенный восторг юную публику привел белый терьер Клотильда, принявший вместе со своей хозяйкой, певицей Марией Фредерикой Шёдер (Marie Friederike Schöder) участие в театрализованной постановке "Кофейной кантаты" Иоганна Себастьяна Баха (Johann Sebastian Bach).

Как известно, самое шутливое из сочинений великого композитора представляет собой диалог господина Шлендриана с дочерью Лизхен, которую папаша-ретроград желает отвадить от пагубного пристрастия к кофе. Лишь перспектива незамедлительного замужества представляется Лизхен альтернативой любимому напитку, который для нее "слаще, чем тысяча поцелуев".

Терьер столь уверенно и независимо держался на сцене, что все только диву давались его сценическому таланту. Пока хозяйка не раскрыла тайну: Клотильда глуха от рождения, что "делает ее идеальной собакой для певицы".