Уже больше года Светлана Тихановская не получает вестей о муже Сергее Тихановском, отбывающем срок в белорусской колонии. При этом между Западом и Россией недавно состоялся обмен, в результате которого на свободу вышли некоторые российские политзаключенные. Как получилось, что белорусы оказались непричастны к этой сделке, как команда Тихановской пытается повлиять на Лукашенко, насколько плотно белорусская оппозиция общается с российской - на эти и другие вопросы Светлана Тихановская ответила в программе #вТРЕНДde.

Константин Эггерт: Светлана, начнем с последних новостей. Есть ли у вас объяснение, почему среди тех, кого обменяли, нет ни одного белоруса?

Светлана Тихановская: Это очень больная для нас тема и ситуация. Мы очень рады, что и Яшин, и Кара-Мурза, и Эван вышли. Но нам, конечно, хотелось понять, почему там не было ни одного белоруса. Как нам объяснили, мы (белорусы. - Ред.) не были частью переговоров, мы вообще не были вовлечены. Это сделка между спецслужбами России и спецслужбами США, и даже некоторые правительства других стран не были включены и не знали об этом. Это не то чтобы разочарование, это больно. Но это открыло нам возможность исследовать и это направление. Кроме давления на режим мы ищем другие пути - [контакт со] странами, которые все еще общаются с Лукашенко - чтобы на него надавить, чтобы отпустили людей хотя бы из так называемого гуманитарного списка. Это люди, которые умирают, это люди с заболеваниями.

- Что, по вашему мнению, могло бы стать триггером для того, чтобы Лукашенко согласился обменять политзаключенных?

- Я думаю, что Лукашенко сильно держится за политзаключенных. Он считает, что, отпустив даже одного из пятерых, он потеряет свое лицо диктатора. Он не хочет идти даже на уступки, обусловленные гуманитарными побуждениями. И здесь, конечно, нужен комплексный подход, это делается только через давление. Уговорить его или призвать к гуманизму невозможно.

- Лукашенко арестовывал и приговаривал к смерти немецкого гражданина, который потом стал частью обмена заключенными. Значит, понимание, что Беларусь в этом как-то участвует, у вас должно было быть?

- Мы понимали, что Рико Кригер является частью этой сделки. Возможно, это был способ надавить на Германию, потому что в России нет смертной казни. Лукашенко исполнял волю России, это не было его желанием торговаться. Его, наверное, никто не спрашивал.

"Мой мандат обусловлен не временем, а целью"

- Недавно состоялась конференция, на которой было решено, что вы останетесь лидером оппозиции до тех пор, пока не будут проведены новые выборы или пока вы сами не захотите уйти. Вас это не смущает? Вы считаете, что в 2020 году вы выиграли выборы, но ведь в 2025 году нужно проводить новые. Почему бы не провести их среди белорусов за границей?

- Тогда это будут выборы среди полумиллиона человек. Нам нужны голоса белорусов внутри страны, потому что нельзя сейчас считать демократическим обществом только тех, кто выехал. Наши люди внутри страны, мы должны это понимать. Да, у них сейчас нет голоса из-за репрессий. Мы должны быть их голосом. Мой мандат не обусловлен временем. Он обусловлен целью, которую мы перед собой ставили. Поэтому надо просто продолжать работать. Если организовать такие выборы, наши демократические партнеры совсем растеряются.

- Один из вариантов, как достичь перемен в Беларуси, предлагают добровольцы. Почему не пойти этим путем? Украина сейчас зашла в Курскую область и продолжает там оставаться. Почему бы, например, белорусским добровольцам не дойти до Минска, зайдя с территории Украины? 

- Здесь надо быть реалистами. Да, людей, которые воинственно настроены, много, они наши герои. Но военные эксперты говорят, что важно получить широкую поддержку белорусской армии, с ней нужно работать, выстраивать внутри Беларуси сообщества, которые будут знать - если будет такой сценарий, что я абсолютно не утверждаю - что делать на местах.

- Я не раз слышал от военных экспертов, что белорусская армия не очень лояльна Лукашенко и что она не будет особенно сопротивляться, если кто-то с благой целью зайдет на территорию Беларуси.

- Я почти уверена, что так и будет. Но это невозможно сделать ни с того, ни с сего. Сейчас задача белорусских добровольцев - защищать Украину. Возможно, потом большинство белорусов вернется к этой дискуссии. Но все-таки белорусы - это мирная нация, и я бы хотела, чтобы переход к новой власти, к демократической Беларуси, произошел мирным путем.

"Нам пришлось заново открывать Беларусь для украинцев"

- Вы поддерживаете какие-то контакты с российской оппозицией?

- Конечно, я считаю, белорусские демократические силы должны находить точки соприкосновения с российской оппозицией. При этом, мы должны понимать, что у нас все-таки разный контекст. Нам очень хочется больше слышать от российской оппозиции, что после перемен в их стране они будут уважать суверенитет, целостность и независимость стран соседей. Я думаю, Украина это тоже хочет слышать. Контакты есть, мы общаемся, но не очень плотно и не очень глубоко.

- А с Киевом у вас наладились контакты?

- Когда началась война, для меня было очень важно в первую очередь показать украинцам, что белорусы - не агрессоры. В 2020-м году нам казалось, что нас все знают, нас все видят. Но нам пришлось заново открывать Беларусь для украинцев. Потому что до начала войны Лукашенко был самым популярным иностранным политиком в Украине. И я очень рада, что у президента Зеленского поменялась риторика в сторону Беларуси. Он говорит о европейском будущем для Беларуси. В Украине назначили специального представителя для работы с демократической Беларусью. И вот так шаг за шагом мы движемся в одну сторону. Конечно, еще много работы, потому что в украинских регионах белорусы еще сталкиваются с негативной риторикой по отношению к ним. Есть также технические моменты: белорусы в Украине не могут обновить документы, куча проверок при пересечении границы, даже если люди едут с гуманитарной помощью для Украины. Но здесь можно, конечно, с пониманием отнестись.

- У белорусов есть проблемы и на Западе, например, с банковскими счетами. Что вы делаете, чтобы их решить?

- Здесь очень важно поженить политическую волю и реализацию этой политической воли. Все политики наших дружественных стран заявляют о том, что режим Лукашенко - это одно, а белорусы - другое. Но когда человек приходит и просит политического убежища, ему отвечают: "У вас же все хорошо в Беларуси". Там последняя оценка ситуации в Беларуси была, наверное, в 2019-м году, когда Беларусь считалась безопасной страной. И чиновники продолжают работать на основе этих устаревших документов. Поэтому нужно своевременное обновление оценки ситуации. Мы над этим тоже работаем.

Пункт номер один в повестке демократической Беларуси

- Последний вопрос, личный. Насколько я понимаю, последние вести про своего мужа вы получали в 2023 году. С тех пор вообще ничего не слышно?

- Вообще ничего не слышно. С марта 2023 года мы не получили ни одного письма. Адвокат ни разу не попал к Сергею. Я могу предположить, что он содержится в одиночной камере, как все эти четыре года. Это просто ужас. Как можно изолированно содержать человека все эти годы? По нашим данным, сейчас 10 человек содержатся в режиме инкоммуникадо. А сколько еще тех, о которых мы не знаем? Основная задача режима, наверное, - убедить наших родных в тюрьмах, что о них все забыли, сломать их психологически, мол, никто к вам не ходит, вы никому не нужны. Но я очень надеюсь, что у них все равно есть возможность как-то получать информацию и они знают, что они пункт номер один в повестке демократической Беларуси. И что никто, конечно, не забыл.