"Мы заложили окна кирпичом, когда неподалеку начали раздаваться звуки обстрелов", - вспоминает начало российского вторжения в Украину Татьяна Кун. Прошло уже полгода, но пережитое не отпускает. 65-летняя женщина с густыми седыми волосами начинает длинный рассказ и не может сдержать слез, вспоминая дни, проведенные в родной Буче, оккупированной военными РФ. Сегодня Кун живет в Берлине, куда ей удалось приехать весной с единственной мыслью: быть подальше от ужасов войны. 

Первый шок оккупации 

"Однажды, кажется, это было 10 марта, сквозь щель в окне я увидела, как по дороге проехала колонна авто с белыми флагами и надписями "дети", - рассказывает Татьяна. На следующий день женщина впервые за несколько недель войны решилась пойти в город.

Замеченная колонна дала ей надежду эвакуироваться в безопасное место, однако то, что Татьяна Кун увидела на выезде из Бучи, на трассе в западном направлении, шокировало ее: "Колонна, которую я видела накануне с белыми флагами, была вся разбита. Лежали перевернутые машины, двигатели, колеса с сожженной резиной. Вокруг были простреленные подушки, одеяла, детская одежда. Рюкзаки, чемоданы. До сих пор перед глазами запекшаяся кровь возле этих машин. Очень много крови".

Впереди был блокпост, откуда к женщине подбежал российский солдат. "Приказы не обсуждаются. Мы стреляем, потому что не знаем, кто едет в этих машинах", - ответил он, когда женщина решилась спросить, что же произошло с колонной из десятка авто. 

Какие свидетельства являются ценными? 

Прежде, чем Татьяне Кун 19 марта удалось эвакуироваться из Бучи, ей пришлось увидеть еще не одну страшную картину. Деяний, о которых после деоккупации были сняты документальные фильмы, которые видели в теленовостях и на первых страницах газет по всему миру. Неужели свидетельства беженки в Берлине еще могут представлять ценность? 

Да, убеждена заведующая кафедрой уголовного и уголовно-процессуального права при университете Потсдама Юлия Гнеус (Julia Gneuss) - Татьяне Кун следует непременно рассказать немецким правоохранителям об увиденном.

"Расследование военных преступлений в войне на территории Украины - это так называемое "структурное расследование". Это как пазл, состоящий из многих фрагментов. Речь идет о том, чтобы собрать как можно больше фрагментов, пусть даже и мелких, чтобы составить из них целостную картину", - объяснила юрист в беседе с DW. 

"Сотни показаний" и два новых отдела 

"Правоохранительные органы уже получили от украинских беженцев сотни свидетельств, которые могут указывать на военные преступления", - сообщили DW в пресс-службе генерального прокурора Германии, офис которого координирует расследование преступлений во время вторжения России в Украину.

В июне бундестаг принял изменения в бюджет федерального министерства юстиции, чтобы профинансировать кадровое расширение, необходимое для масштабной работы по расследованию военных преступлений в Украине, в которых обвиняют российских военных.

Предусмотрено, что в офисе генпрокурора будут созданы два новых отдела, которые будут заниматься исключительно этим вопросом. "Мы будем собирать и систематизировать любые свидетельства о военных преступлениях", - пояснили собеседники DW в прокуратуре. Официально ведомство не комментирует ход расследования. 

Немецкие правоохранители распространяют информационные листовки среди беженцев, в том числе и на украинском языке, чтобы поощрить их свидетельствовать о военных преступлениях. Сложно сказать, можно ли считать сотни уже собранных свидетельств успехом, когда в ФРГ находятся около миллиона беженцев из Украины. Татьяна, во всяком случае, свои показания немецким правоохранителям пока не дала: "Я не знаю, куда обращаться. Да и как я буду свидетельствовать? Я ведь языка не знаю". 

Язык - не проблема 

Страх перед такими трудностями Федеральное ведомство уголовной полиции, собирающее информацию о военных преступлениях, пытается развеять с помощью информационных листовок, распространяемых среди беженцев. В них говорится, что дать показания можно в любом отделении полиции в Германии.

Там есть анкеты для свидетелей, в том числе и на украинском языке, которые нужно заполнить. На основании этих анкет правоохранители решают, есть ли необходимость проводить полноценный допрос. "На допросе полиция предоставляет переводчика", - пояснили DW в прокуратуре. 

Германия 20 лет назад имплементировала нормы международного гуманитарного права в собственное законодательство. С тех пор виновные в совершении военных преступлений - в каком уголке планеты это ни случилось - могут быть осуждены немецким судом, в особо тяжких случаях наказанием может быть и пожизненное заключение.

Военными преступлениями, в частности, считаются нападения военнослужащих на гражданское население и удары по гражданской инфраструктуре - жилым кварталам, больницам, вокзалам и школам. А также убийства и пытки гражданских лиц или военнопленных, внесудебные казни и изнасилования, применение запрещенных международными конвенциями видов оружия, таких как кассетные бомбы или химоружие. 

Буча: массовые убийства и мародерство 

Татьяна Кун, по ее словам, в Буче видела, как российские военные запугивали местных жителей и грабили их. "Однажды возле колбасного магазина в центре остановился танк. Вылезли солдаты и начали стрелять в разные стороны. Пока одни выносили награбленное, другие стреляли автоматными очередями по окнам вокруг. Возможно, они не хотели, чтобы из окон кто-то их фотографировал или снимал на видео", - вспоминает женщина. 

Не исключено, что если Татьяна Кун расскажет об этом немецким следователям, то они, оценив показания, привлекут ее как свидетеля. Ведь мародерство также является военным преступлением. Впрочем, самая страшная, по словам Татьяны Кун, картина открылась ей на улице Яблонской на южной окраине города. Кун родилась и провела детство на этой улице, которая во времена ее юности носила имя советского руководителя Сергея Кирова.

Спустя полвека женщина увидела здесь убитых прямо в собственных дворах жителей Бучи - целыми семьями. "На улице лежали не только мертвые люди, но и собаки. Они даже собак расстреливали", - говорит Татьяна. Всего в городе было убито, по официальным данным мэрии, более четырехсот местных жителей. 

"Германия - не тихая гавань для военных преступников" 

Поделившись с DW воспоминаниями о пережитом в Буче, Татьяна Кун задумалась над тем, чтобы все же дать показания немецким правоохранителям.

"Вместе с другими свидетельствами беженцев, которые также были в Буче, такая информация может помочь прийти к выводу о моделях поведения российских оккупационных войск, показать, что это не одиночный эксцесс. Тогда надо будет воспроизводить командные цепочки, чтобы установить, кто из командования россиян несет ответственность за такие действия", - объясняют немецкие правоохранители в неформальном разговоре. 

Заочные судебные процессы не предусмотрены законодательством Германии. Поэтому, чтобы осудить ответственных за зверства в Буче лиц, нужно будет, чтобы они сами вдруг оказались в Германии, что трудно себе представить. Неужели поиск виновных только символичен? "Обычно стратегия состоит в том, чтобы показать: Германия не является тихой гаванью для военных преступников", - указывает юрист Юлия Гнеус.

По ее выражению, чем больше свидетельств от беженцев, тем лучше перспективы расследования преступлений. Собеседники DW в правоохранительных добавляют: даже если подозреваемый в преступлениях в Буче или других украинских городах будет арестован где-нибудь в Европе, Германия будет готова поделиться имеющимися показаниями беженцев, которые могут помочь осудить военных преступников. 

Сирийский прецедент 

Каким бы маловероятным ни казалось появление в Германии россиян, виновных в совершении военных преступлений, полностью исключать такой поворот событий не стоит. Это доказывает и получивший широкий резонанс процесс по делу бывшего сотрудника спецслужб Сирии, которого в январе суд в немецком Кобленце признал виновным в массовых пытках в тюрьмах противников режима Асада и приговорил к пожизненному заключению. 

Бывший сирийский полковник Анвар Р. за свои 58 лет успел побывать офицером спецслужб, перебежчиком и активным членом сирийской оппозиции. Он был арестован в ФРГ в 2019 году, где за четыре года до этого получил политическое убежище, бежав из Сирии.

Если бы не расследование в Германии его преступлений, совершенных на родине, сириец, наверное, никогда бы и не понес наказания. Вместо беззаботной жизни в Германии экс-полковника здесь настигло правосудие. Хоть и ушло на это в общей сложности долгих десять лет.

Смотрите также: