Там, где раньше находилось ЛОР-отделение, зияет огромная дыра в стене. 27 февраля, через три дня после вторжения России, центральная районная больница Волновахи на востоке Украины впервые подверглась обстрелу. Отделение на верхнем этаже было уничтожено сильным взрывом, рассказывает доктор Андрей Хаджинов. Deutsche Welle связалась с ним через Zoom.

48-летний травматолог сидит на кушетке перед экраном. Вместо врачебного халата на нем черная футболка. В момент нападения больница была заполнена "врачами, пациентами и просто гражданскими лицами, которые искали там убежище", - рассказывает Хаджинов. В небольшом городе в Донецкой области проживает чуть более 20 тысяx человек. Клиника - единственное лечебное заведение в радиусе 50 км, в ее зоне обслуживания - около 100 тысяч человек.

Врач считает невозможным случайное попадание. "Больница расположена на холме, ее хорошо видно со всех сторон", - говорит он. За первым нападением последовали другие, самое страшное произошло в ночь на 1 марта. Рассказывая о нем, голос Хаджинова дрогнул: он был чертовски напуган. Потому что, когда это случилось, его семья тоже была в больнице. "Обстрел продолжался около 25 минут. Чудесным образом никто не погиб", - говорит врач.

Удары по больницам - нарушение международного права

Нападения на медицинские учреждения - будь то целенаправленные операции или неизбирательный обстрел больниц - считаются военными преступлениями и могут преследоваться Международным уголовным судом в Гааге как нарушающие международное гуманитарное право.

"Гражданские больницы, организованные для оказания помощи раненым, больным, инвалидам и роженицам, не могут ни при каких обстоятельствах быть объектом нападения, но будут во всякое время пользоваться уважением и покровительством со стороны находящихся в конфликте Сторон", - указывается в статье 18 Женевской конвенции 1949 года. Но реальность войны иная.

В Украине, с начала российского вторжения шесть недель назад, медицинские учреждения раз за разом оказываются под обстрелом, а с медицинским обслуживанием населения возникли серьезные проблемы. К вечеру 6 апреля Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) насчитала в общей сложности 91 нападение на больницы, кабинеты врачей, машины скорой помощи, спасательные службы, банки крови или склады медикаментов. В большинстве случаев использовалось тяжелое вооружение: ракеты, бомбы или мины.

По меньшей мере 73 человека были убиты и 77 клиник пострадали. Это в среднем два нападения на объекты медицинской инфраструктуры в день. Цифры, которые отвергают возможность совпадения или случайности, а, скорее, указывают на то, что именно такие атаки, вероятно, являются частью стратегии России.

Deutsche Welle проанализировала 21 удар по больницам в Украине с 24 февраля. При этом DW получила доступ к ранее неопубликованным данным Украинского центра здравоохранения (UHC), некоммерческой организации, расположенной в Киеве. UHC поделилась фотографиями, видео, свидетельствами очевидцев и координатами клиник, по которым были нанесены удары.

"Мы документируем нападения на медицинские учреждения в соответствии со стандартами юриспруденции международных судов", - подчеркивает бывший заместитель министра здравоохранения Украины Павел Ковтонюк в интервью DW. Он является одним из основателей UHC. По его словам, цель состоит в том, "чтобы эти нападения преследовались по закону, а виновные привлекались к ответственности".

Больницы имеют охраняемый статус, но с ограничениями

Любая деталь может оказаться важной: хотя нападения на гражданские медицинские учреждения запрещены Женевской конвенцией, при определенных условиях больницы могут потерять свой статус особо охраняемых объектов. А именно, если они используются в военных целях, которые "не имеют ничего общего с их гуманитарной функцией и медицинской помощью", объяснили DW в Международном комитете Красного Креста.

Но даже в этом случае медицинское учреждение не может быть просто подвергнуто нападению. Условия, при которых больница может считаться так называемой законной целью, четко прописаны.

По данным МККК, перед началом любых действий атакующая сторона должна сделать предупреждение и дать другой стороне достаточно времени для прекращения возможного использования объекта в военных целях. И даже если это не было сделано, "чтобы нападение была законным, атакующий должен продемонстрировать, что он сделал все возможное, чтобы предотвратить или хотя бы минимизировать вред пациентам и медицинскому персоналу".

Удар по родильному дому в Мариуполе

Согласно тому, что известно на данный момент, этого и не произошло в случае с роддомом, разрушенным 9 марта в осажденном Мариуполе. Россия оправдывает смертоносное нападение на больницу, в частности тем, что там якобы занимали позиции бойцы украинского батальона "Азов".

При этом до сих пор министерство обороны РФ не предоставило никаких доказательств в пользу этой версии. Вместо этого другие российские источники распространили информацию о том, что Украина лишь инсценировала атаку на роддом с помощью переодетых женщин-пациентов.

Однако анализ спутниковых изображений, фото- и видеоматериалов, а также сообщений очевидцев подтверждает, что в больнице находились дети, беременные женщины и молодые матери со своими младенцами. В 20 других нападениях на медицинские учреждения DW не нашла доказательств того, что боевые подразделения находились в какой-либо из больниц, по которым был нанесен удар, или что военные объекты располагались в непосредственной близости.

Довести до суда еще не значит осудить

Тот факт, что стороны конфликта, тем не менее, неоднократно ссылаются именно на это условие, при котором больница теряет свой особый охраняемый статус, не является новым. И тому есть простая причина. Это приводит "к сложным ситуациям с доказательствами и долгими судебными слушаниями", объясняет DW берлинский адвокат Вольфганг Шомбург (Wolfgang Schomburg).

Он занимается военными преступлениями, геноцидом и преступлениями против человечности на протяжении десятилетий. С 2001 по 2008 год Шомбург был первым немецким судьей в Международном трибунале по военным преступлениям для бывшей Югославии в Гааге. В Международном трибунале ООН по Руанде (для судебного преследования лиц, ответственных за геноцид на территории страны в 1994 году. - Ред.) он параллельно работал в качестве апелляционного судьи.

В случае с Мариуполем ситуация на первый взгляд кажется простой. "Вы показываете видеоматериалы и фотографии, выслушиваете очевидцев. Это была больница, в которой на тот момент находилось много людей. Она была выбрана в качестве мишени для атаки. Поблизости нет ни одного военного объекта. Так что с точки зрения обвинения, все вроде бы однозначно", - указывает юрист.

Но прокурорам в суде будет не так просто, объясняет далее Шомбург. Ибо в ходе основного слушания в палате Международного уголовного суда должно быть обеспечено справедливое судебное разбирательство, что "также включает заслушивание другой стороны, то есть обвиняемого. Таким образом, обвиняемый может выдвинуть множество утверждений в свою защиту и попытаться их доказать. Например, что больница ранее была эвакуирована и российская сторона успешно пыталась установить, что там никого не осталось".

При реализации этого пока еще абстрактного сценария в суд будет вызвано множество свидетелей. "В конце концов, только убедившись в отсутствии разумных сомнений, суд должен установить факт", - говорит Шомбург. О том, что судебное преследование по таким делам является сизифовым трудом, свидетельствует и исторический опыт.

Бывшая Югославия: отрезвляющий взгляд на прошлое

Согласно исследованию МККК, тысячи медицинских учреждений подверглись нападениям во время войн и конфликтов за последние 30 лет, причем не только на Балканах в 1990-е годы, но и в Афганистане, Йемене и особенно в Сирии. Однако, согласно исследованию DW, за этот период не было ни одной успешной международной попытки судебного преследования за атаки на больницы.

На иной правовой основе

Международное право эволюционировало, считает Марк Сомос (Mark Somos), профессор Института сравнительного публичного права и международного права Общества имени Макса Планка в Хайдельберге. Например, можно предположить, что в будущем нападения на больницы могут рассматриваться на иной правовой основе и классифицироваться как преступления против человечности или как акты терроризма. "Тогда несогласованность законов, которые применяются к участникам боевых действий и гражданским лицам, больше не может быть использована для утверждения, что работающая больница может быть законной целью", - полагает он.

Вольфганг Шомбург также верит в возможность юридического оформления военных преступлений и преступлений против человечности в Украине, которые могут включать в себя нападения на больницы и гражданских лиц, жилые здания гражданского назначения, церкви или культурные ценности.

Первыми на скамью подсудимых могут оказаться солдаты низшего звена. От "непосредственного исполнителя", который отделается относительно мягким наказанием, например, потому что выполнял приказ, можно пройти путь до самого верха. К главному виновнику, наконец, к президенту Путину. "Он также не пользуется иммунитетом перед Международным уголовным судом", - указывает юрист.

Этот подход был успешным в случае с бывшей Югославией. Там удалось - хотя и более чем через 20 лет после окончания войны - привлечь к ответственности ведущих политических деятелей. Слободан Милошевич умер во время судебного процесса. Но и бывший лидер сербов Радован Караджич, и бывший генерал Ратко Младич были приговорены к пожизненному заключению, помимо прочего, за геноцид.

По словам Вольфганга Шомбурга, на предыдущих судебных процессах только благодаря показаниям свидетелей удалось собрать доказательства, необходимые для создания "системы ответственности", которая позволила бы выдвинуть "обвинение даже против бывшего главы государства или ведущих политических деятелей".

Москва не отвечает на запросы

Deutsche Welle неоднократно обращалась в министерство обороны России с просьбой сделать заявление по поводу ударов по больнице в Волновахе и другим медучреждениям. К моменту публикации эти запросы остались без ответа.

Смотрите также: