Национальный фестиваль документального кино DOK Leipzig проходит в Германии с 27 октября по 2 ноября. Смотр известен также за границей. В конкурсную программу "Немецкое документальное кино" отобрали фильм режиссера из Гамбурга Юлии Локшиной "Словарный запас" (Active Vocabulary).

Постановщица переехала из России в Германию в 1999 году, изучала кино в Мюнхене. Героиня ее картины - Мария Калиничева, работавшая учительницей в селе Арбагар Забайкальского края. В районной школе очень мало учеников, поэтому в каждом классе учатся три-четыре человека. Один из детей записал на диктофон антивоенную речь учительницы, которую она произнесла после начала полномасштабного военного вторжения России в Украину. За этим последовали донос, визит сотрудников ФСБ и последующий отъезд женщины в Германию.

В интервью DW режиссер Юлия Локшина поделилась своими мыслями об устройстве немецких и российских школ, важности акцентов и нюансов в работе со сложными темами.

DW: Расскажите, пожалуйста, как вы узнали о будущей героине фильма и познакомились с ней.

Юлия Локшина: О Маше я услышала благодаря немецким СМИ. Я в это время наблюдала, как российские школы меняются после 24 февраля 2022 года, как появляется все больше и больше случаев доносительства со стороны учителей и учеников. В этом контексте начала собирать материал - заметки, видео и аудиозаписи - и пока не знала, как конкретно будет построен фильм. Но я наткнулась на случай Маши и прочитала, что она теперь живет в Берлине. Мы с ней встретились, я ей рассказала идею фильма, и она позитивно отреагировала.

- В самом произведении не так много сцен с Машей - она стеснялась камеры, не могла забыть о ее присутствии?

- Совсем нет. Мне кажется, что во время съемки люди всегда знают, что на них направлен объектив, просто привыкают к оператору и режиссеру, становятся его другом. Маша была расположена к идее фильма, понимала его задачи и свою роль. Я изначально не хотела снимать серию интервью с Машей, а потому решила сделать инсценировку реальных событий в форме разговора с немецкими школьниками.

- Любопытно, что часть вашего фильма - это вербатим, документальный театр на основе аудиозаписи.

- Школьники по-своему подступались к реэнактменту (реконструкции. - Ред.) того рокового дня, мы предлагали разные сцены, которые помогали представить себя в нужной ситуации. Учащимся в Германии детям сегодня не так просто представить себе нечто подобное.

- Не могу согласиться. У вас в фильме дети говорят о дисбалансе власти между учителями и учениками, страхах, а это повсеместная вещь. Мне кажется, что в школе как в институции не столько учат важным знаниям, сколько формируют личность для будущего внедрения во взрослое общество.

- Детское желание взять в руки телефон и начать снимать очень понятно: перед тобой что-то происходит, и ты по какой-то причине хочешь сохранить этот момент. Для защиты, атаки или компромата это естественная практика, для них телефон уже давно - обыденная вещь. Поэтому они могли понять происходящую с Машей несправедливость. Но, с другой стороны, немецкие дети не понимают, что такое дикое общественное и личное давление, как приходится менять свое поведение на улице и выбирать слова в разговорах. Я, как взрослый человек, могу надеяться и верить, что во мне есть стержень и моральный компас, но при этом очень сложно сопротивляться злу.

- При этом дети намного более пластичны идеологически и психически по сравнению со взрослыми людьми. В одной из сцен "Словарного запаса" их спрашивают, что они считают политическим. Как вы думаете, можно ли избежать индоктринации детей в школах?

- На индивидуальном уровне - конечно, на системном - нет. Маша проводила в немецкой школе воркшоп о политическом образовании, и мы не хотели, чтобы у ребят возникло ложное противопоставление, что есть страшное место, откуда люди спасаются, а здесь все хорошо. А опасные, антидемократические тенденции в Германии тоже существуют. Школа очень тесно связана с государством и находится в системе политических координат в любой стране. В зависимости от того, какая в государстве политическая ситуация, в учебных заведениях есть больше или меньше пространства для вольнодумства. Учитель может выбирать: либо бить линейкой по пальцам и приказывать, либо задавать вопросы и развивать критическое мышление. Не существует идеальной системы, всегда важно заниматься политическим образованием.

- Параллельно с историей Маши развивается второстепенная сюжетная линия, посвященная строительству школы на месте Троицкого леса в Новой Москве. Документальные кадры показывают, как жители района выходят на митинги и прямо обвиняют чиновников в коррупции. Откуда появился этот материал?

- Изначально это моя съемка для другого проекта. Мы поехали в Россию в феврале 2022 года, потому что хотели проследить процесс расширения столицы, внутренней колонизации, как идет дележ пространства и ресурсов. Изначально эти протесты против вырубки леса имели второстепенную роль, но они мне показались ключевыми для понимания разворачивающихся в России событий. Школа только строилась, а уже получила новые правила обучения с уроками формата "Разговоры о важном".

- Получился такой символ России после начала полномасштабного вторжения в Украину.

- Я наблюдала за происходящим в России со стороны, фильм был завершен в Германии. Поэтому я не считаю, что могу делать подобные заявления. Я знаю учителей, которые работают в школах и пытаются нести свет - сказать что это одна тотальная черная дыра, наверное, было неправильно, добро находит свои места несмотря на ужасную систему. Тотальные высказывания о том, что в России потерян институт образования, мне кажутся слишком общими. Хочется в разговоре не терять тонкостей речи.