По статье о "фейках" про российскую армию в основном преследуют политиков, журналистов, блогеров и гражданских активистов, рассказала директор "Центра защиты прав СМИ" Галина Арапова в программе "DW Новости Шоу". Последний тому пример - осуждение на 6 лет барнаульской журналистки Марии Пономаренко. При этом, применяя при вынесении приговоров часть 2 статьи 207.3 УК, в которой говорится о совершении преступления по мотивам политической ненависти, правоохранительные органы фактически признают, что эти дела являются политическими, считает медиаэксперт.

DW: Учитывая приговор Марии Пономаренко, можно ли сказать, что это начало какой-то большой тенденции именно против журналистов или просто была взята одна жертва для запугивания остальных? Или профессия тут не имеет значения?

Галина Арапова: "Фейки" - это удобный инструмент для того, чтобы люди испугались, замолчали, не обсуждали, кто виноват, кто что сделал. Ведь мы видим, что дела по военным "фейкам" в основном возбуждаются тогда, когда кто-то высказывается на предмет событий, происходящих в Украине, и конкретно действий вооруженных сил Российской Федерации. И тут проблема состоит в том, что обычные люди уже давно стараются помалкивать. Мы видим, что уровень цензуры такой, что человек начинает задумываться: а насколько жестко он может высказаться, готов ли он… Этот страх - это ужасно, потому что люди все равно об этом говорят, это обсуждают, но все меньше и меньше в паблике. Я сейчас говорю об обычных людях, у обывателя этот страх чувствуется, он в воздухе.

Но журналисты, блогеры, гражданские активисты, конечно, об этом пишут. И среди тех, в отношении кого возбуждены уголовные дела по "военным фейкам", довольно много журналистов. Мы видели уже приговоры, например, Невзорову, знаем дела Андрея Новашова в Кемерово, Михаила Афанасьева в Абакане… И мы ждем эти приговоры, напряженно наблюдая за тенденцией, которая уже складывается, когда просят достаточно большие сроки и достаточно большие дают. Это и Ника Белоцерковская, и Александр Невзоров - то есть, люди публичные, которые не могут молчать, которые пишут об этом в своих ресурсах. Это не обязательно журналисты, это могут быть, конечно, и блогеры. Но мы видим, что среди тех, в отношении которых возбуждены такие дела, в основном политики, гражданские активисты, журналисты и блогеры. Это категория активных людей, которые не могут промолчать, считают своим гражданским долгом сообщить о том, что они видят, чувствуют, по поводу чего они переживают. Поэтому мы, к сожалению, ждем приговоры и другим журналистам, в отношении которых возбуждены дела.

- Есть ли чисто статистическое представление о массовости преследования за "фейки"?

- В прошлом году доступная статистика говорит о 187 возбужденных делах о "военных фейках" - это, надо сказать, довольно много, учитывая, что сроки, которые дают, - какие-то нечеловеческие: восемь, девять лет, семь лет, шесть… У нас в былые времена за убийства нескольких человек по предварительному сговору группой лиц столько не давали. А теперь столько дают за слова!

Вообще тенденция, скажем, за последнее десятилетие развернулась на 180 градусов. Если в 2011 году была декриминализирована статья Уголовного кодекса по клевете, то есть об уголовной ответственности за слова, то потом она была возвращена в Уголовный кодекс, потом туда добавили сроки, потом их увеличили, потом убрали конкретику из этой статьи. Мы помним приговор Алексею Навальному по делу о клевете. А сейчас дело о "фейках" - это очень удобный инструмент, а фактически речь идет примерно о том же самом - о распространении заведомо ложной информации о действиях вооруженных сил Российской Федерации. То есть заведомая ложность - это в принципе критерий, очень похожий на критерий в статье "Клевета". Но теперь это статья тематическая, под конкретную тему.

Такие большие сроки говорят скорее о репрессивности машины, цель у этой статьи, видимо, изначально такая и была; это был очень мощный инструмент цензуры - чтобы люди не обсуждали. Но всем рты не закроешь и, поскольку многие журналисты пишут об этом, то часть журналистов просто была вынуждена уехать из страны, для того чтобы продолжать работать в соответствии с профессиональными стандартами и не идти на сделку с совестью. Ну, а те, которые делают это из России, те очень рискуют. Поэтому приговоры эти, к большому сожалению, - это большая дубинка не только по отношению к этим конкретным людям, но и, конечно, это инструмент запугивания остальных. Я думаю, что мы еще увидим и другие приговоры. И не случайно, что эти приговоры выносят в разных регионах страны.

- А есть какая-то разница по регионам: между Москвой и Питером - с одной стороны и регионами - с другой?

- С точки зрения возбуждения дел, наверное, нет. В каждом регионе есть свой активный журналист или блогер, за которым и так уже, наверняка, следили и уже какое-то досье собрали. А тут он еще и высказался. Вот как, например Михаил Афанасьев - достаточно известный журналист в Хакасии, наверное, он бельмо на глазу у всех местных, кто за ним следит. Это давняя история - в отношении него было возбуждено очень много дел, и били его, и сажали, и чего там только не было… И после первого же поста, который он написал по поводу отказа хакасских росгвардейцев идти на войну, ему тут же прилетело уголовное дело о "фейках", и он с середины апреля находится в следственном изоляторе. Мы тоже с напряжением ждем приговора, потому что это явно показательный кейс.

Ведь когда такое происходит где-то в Москве, в Петербурге, это да, страшно, большие сроки, как у Ильи Яшина... Но, условно говоря, где-нибудь в Хакасии, Новосибирске или Барнауле люди будут по-другому реагировать на жесткие приговоры, вынесенные в Москве, а тем более не в отношении тех, кого они знают, не в отношении журналистов или блогеров, а в отношении политиков. Они будут считать: это не про меня, это где-то далеко. А когда это происходит у тебя в городе, мне кажется, это имеет больший эффект, серьезнее давит на местное сообщество. И соответственно региональная информационная повестка подстраивается под эти уголовные дела: о них сообщают, но эта информация скорее выглядит как дополнительное предупреждение: вот видите, что с этими сделали, так что помалкивайте.

- Есть ли какие-нибудь примечательные примеры формулировок, по которым возбуждаются уголовные дела о "фейках"?

- Здесь, наверное, интересно то, что дела возбуждают не просто по первой части этой статьи УК, а по второй, в которой говорится о политическом мотиве. Вот этот "политический мотив" очень напоминает уголовные дела советских времен, когда они были явно замешаны на несогласии человека. При этом на самом деле не важно, про что именно ты пишешь, но если ты пишешь о военных действиях, о событиях, которые официальные российские власти замалчивают, или о которых высказываются в прямо противоположном ключе, то почему-то здесь вытаскивают в качестве козырной карты мотив политической ненависти. И эта формулировка, на мой взгляд, очень показательна. Потому что обвиняют не просто в заведомо ложных сведениях о действиях вооруженных сил, но еще и по мотивам политической ненависти. Мне кажется, очень показательно, что правоохранительные органы дали крен в эту сторону и фактически признают, что эти дела являются политическими.

Смотрите также: