Маршруты радикальных исламистов из стран СНГ, которые примкнули к "Исламскому государству" (ИГ), а затем оказались на фронтах Ирака, Сирии и Ливии, чаще всего пролегали через третьи страны, куда многие боевики отправлялись с женами и детьми. На территории этих стран они жили какое-то время, а потом переправлялись в зоны боевых действий. Родственники же часто оставались в этих транзитных странах. Иногда решение примкнуть к ИГ принималось боевиками уже во время проживания, работы или учебы в Турции или государствах Ближнего Востока.

Новое явление

Сейчас правозащитники столкнулись с новым для них явлением - жены и подруги боевиков, оставленные ими в третьих странах, стали обращаться за помощью от преследования спецслужб, желающих вернуть их на родину, в страны Центральной Азии. Об этом DW рассказала руководительница ассоциации "Права человека в Центральной Азии" (AHRCA) Надежда Атаева.

"К нам стали поступать заявления от женщин из Центральной Азии, чьи мужья сейчас находятся в Сирии в рядах ИГ. А позже с подобными случаями стали обращаться родители, братья, сестры членов ИГ в Сирии. Как только спецслужбам в республиках Центральной Азии становится известно об их родственной связи с боевиками ИГ, службы начинают проявлять к ним интерес", - говорит собеседница DW.

Она подчеркивает, что с одной стороны, такой интерес обоснован, если эти лица представляют угрозу или владеют важной информацией с точки зрения безопасности. С другой стороны, правозащитникам доподлинно известно, что очень часто родственники подпадают под карательные меры исключительно в силу родственной связи, хотя к террористической деятельности отношения не имеют. "Кроме того, мы знаем, что спецслужбы в Центральной Азии применяют насильственные методы как для получения информации, так и для организации самооговора", - напоминает Надежда Атаева.

Конкретный пример

"К нам обратилась женщина, которая раньше жила в Таджикистане. Она была гражданской женой выходца из одной из стран Кавказского региона. По ее словам, муж находится в Сирии, а ее из одной из арабских стран, где она сейчас легально проживает, таджикские спецслужбы пытаются забрать по экстрадиционному запросу. Интерес спецслужб к ней понятен, но они могут ее опросить в стране ее нахождения для выяснения дополнительных данных о муже", - приводит пример правозащитница. Другое дело экстрадиция. "Тут должны быть веские свидетельства ее личной причастности к неким преступлениям", - поясняет глава AHRCA.

"Только за последние три месяца мы получили семь подобных заявлений от лиц, ранее проживавших в Таджикистане, в Узбекистане, на юге Киргизии, в южном Казахстане. Мы выделили их в особую группу, поскольку эти лица имеют ту или иную связь с ИГ", - сообщила собеседница DW. С правозащитной точки зрения, это пограничная ситуация. "Попадают ли они в категорию, на которую распространяется статус беженца, или в их отношении включаются так называемые "особые обстоятельства", по которым они не могут получать международную защиту в рамках соответствующей конвенции ООН?", - говорит Надежда Атаева.

Дилемма для правозащитников

"Чаще всего заявления нам пишутся тогда, когда спецслужба той или иной страны объявляет в розыск родственницу или родственника боевика и требует экстрадиции на родину. В этой ситуации люди хотят получить статус беженцев. Но мы как правозащитники не имеем доступа к материалам уголовного дела. Мы советуем в таких случаях нанимать местного адвоката. Потому что их опасения, что к ним в случае экстрадиции применят пытки, являются обоснованными, и тогда экстрадиция нарушает статью 3 конвенции ООН. С другой стороны, налицо тесная связь с лицом, представляющим угрозу глобальной безопасности", - описывает ситуацию Надежда Атаева.

Она отмечает и то, что часто власти ОАЭ, Египта, а сейчас и Турции стараются избавиться от людей, которые преследуются по статьям, связанным с тяжкими преступлениями, формально опираясь на договор в правовой помощи со страной, из которой поступает запрос на экстрадицию.

А там, подтверждает сотрудник Центра изучения современного Афганистана (ЦИСА) Андрей Серенко, эти люди обычно попадают под настоящий пресс спецслужб. Он же считает, что жены и другие родственники боевиков, не уехавшие с ними на территорию ИГ, сегодня могут быть использованы для стимулирования самих боевиков вернуться к нормальной жизни.

"Для такого возвращения есть объективные условия - это и высокая смертность, и высокий риск для боевиков в Сирии и в Ираке, и наблюдаемое резкое снижение зарплат и пособий, выплачиваемых ИГ боевикам. Тенденция к возвращению в третьи страны и на родину налицо, поэтому вопрос в том, удастся ли их "деигилогизация", или они останутся бомбами замедленного действия в тех странах, куда вернутся. Для того, чтобы контролировать этот процесс, необходим институт посредников", - рассуждает эксперт по безопасности.

Институт посредников

Жены боевиков могут оказаться таковыми и, в частности, транслировать то, на каких условиях, под какие гарантии эти люди могут вернуться.

"Но для этого в таком процессе должны участвовать не только силовики, но и гражданские власти, и НПО. Недоверие к силовикам очень сильное, но если в тандеме именно гражданские структуры будут играть первую скрипку, эффект может быть. Речь идет о сотнях, а то и о тысячах человек со специфическим психологическим складом. Контролировать их поведение исключительно полицейскими методами нереально. Тем более сами жены боевиков стали выходить на правозащитников, то есть этот канал уже сам себя предлагает. Но концепция общения с ними, например, в Таджикистане, пока отсутствует", - говорит Андрей Серенко в интервью DW.

Другое дело Киргизия, где, по данным собеседника DW, местные силовики и гражданские чиновники начали осуществлять программу дерадикализации боевиков, в том числе и с помощью членов их семей. "У меня есть информация о том, что в Казахстане тоже готовы идти этим путем", - рассказал Андрей Серенко.

Смотрите также: